Сердце Флинн на миг остановилось. Она видела, как Фёдор, словно в замедленном воспроизведении плёнки, прыгнул к ней. Он сбил её с ног, а затем оба они падали, как казалось, несколько часов подряд.
Флинн больно ударилась подбородком о железную крышу вагона. Она хватала ртом воздух, сердце билось о рёбра. Фёдор, тяжело навалившись сверху, плотно прижимал её к крыше.
Рядом распластался на животе Касим. А затем – не прошло и секунды – Всемирный экспрес ворвался с виадука прямиком в туннель.
Конец ночи
Они услышали глухой удар, и мадам Флорет исчезла. Поезд мчался по туннелю. Флинн ощущала затхлый запах от стен, чувствовала, как вода капает на лицо и влажный дым паутиной оседает в волосах. По-прежнему прижатая Фёдором к холодной скользкой крыше, она зажмурилась.
Несколько секунд их окружали только тьма и встречный ветер. Флинн казалось, что прошла целая вечность.
Затем наконец что-то стукнуло, и по обеим сторонам от поезда опять появились деревья и скалы – а над ними звёзды, такие невозможно живые, что Флинн ужасно захотелось плакать.
Она почувствовала, как от дыма и ужаса её глаза наливаются слезами – и тут поезд, рванувшись, с громким скрежетом остановился в какой-то глуши.
Флинн с Фёдором и Касимом проползли около метра по скользкой крыше, пока не уцепились за край.
– У вас всё хорошо?
Голос шёл от начала состава. Флинн с усилием подняла голову. Над паровозом, окутанное плотными тёмными облаками дыма, которым пыхал стальной конь, слегка приподнималось лицо Пегс. Она кашляла.
– Гений ты наш чёртов! – вскочив на ноги, восторженно завопил Касим. Пегс подтянулась на крышу и по бесчисленным вагонам понеслась ему навстречу.
Тут до Флинн дошло, что Пегс вовсе не смылась, чтобы укрыться от опасности, а бросилась просить машиниста убрать защитный пузырь над крышей поезда. Даже думать не хотелось, что бы случилось, не приди ей в голову эта идея.
Поднявшись на ноги, Флинн взглянула в конец состава. Гарабина неподвижно лежала рядом с телескопом.
– Что с ней? – спросил Фёдор с искажённым болью лицом. Придерживая руку, он с трудом смог подняться. – Она же не… – Он запнулся, и Флинн была этому рада.
Медленно пройдя по крыше, без перестука колёс казавшейся совершенно безобидной, они опустились на колени рядом с Гарабиной. Глаза её были закрыты, словно она всего лишь спала.
Флинн осторожно пощупала её запястье. Па-дам, па-дам. Она так же ясно ощущала биение пульса под кожей Гарабины, как страх внутри себя.
– Думаю, её зацепил бумеранг мадам Флорет, – предположила Флинн, вспомнив табличку в кабинете Даниэля. – Она просто без сознания. Бумеранг – это магическая технология.
Две-три секунды все молчали.
В её сознание, пульсируя, проникали события последних минут. В глазах Фёдора Флинн увидела ужасы этой ночи и, не раздумывая, обняла его. Он обнял её покрытой копотью правой рукой, а левой, видимо, не мог пошевелить от боли. Так они и стояли какое-то время, наслаждаясь осознанием того, что живы.
Флинн вдыхала исходящий от Фёдора запах копоти и персиков, чувствовала тепло его тела рядом со своим и движение его мышц, когда он наклонился к ней. Сердце у него колотилось так же сильно, как и её собственное.
– Что с… мадам Флорет? – немного погодя спросил Фёдор.
Флинн подняла на него взгляд, и его дыхание скользнуло по её лицу. Она почувствовала, как он осёкся, словно не отваживаясь упомянуть это имя.
Флинн нерешительно высвободилась из его объятия. Туннель в скале за ними ощерился тёмной прожорливой пастью. Он выглядел слишком мрачным и пугающим, чтобы что-то в нём разглядывать.
– Стоит нам её поискать? – решился спросить Касим, подошедший к ней за руку с Пегс.
Флинн покачала головой.
– Я разбужу Даниэля, – вставая, сказала она. Мысль о том, что внизу в поезде царил ночной покой и всё шло своим чередом, угнетала и в то же время успокаивала. На одну ночь всё перепуталось в её жизни. Но не в мире.
Экспресс простоял до утра.
Пока Кёрли обследовал Гарабину и перевязывал болевшую руку Фёдора, Даниэль по радиосвязи сообщил о случившемся в центральный офис Всемирного экспресса. После этого он быстро прижал к себе Флинн, словно безмерно радовался, что с ней ничего страшного не случилось, и отправился с учителем спорта синьором Гарда-Фиоре и своим братом Дарсоу на другую сторону туннеля искать мадам Флорет.
В вагонах до раннего утра продолжался переполох. Учителя, совершенно выбившиеся из сил, носились по коридорам, пытаясь загнать павлинов обратно в их купе, но вся школа уже была на ногах.
Флинн, как и большинство, не выдержала шатания по коридорам и, стоя на насыпи у поезда, наблюдала, как уменьшается в туннеле луч фонарика Даниэля. Она нервничала, ощущая себя какой-то заводной куклой. Мысли так быстро сменяли друг друга, что у неё закружилась голова. С веток укутанных ночной тьмой деревьев каркали вороны.
Она едва заметила, как Кёрли отвёл её назад в поезд, в столовую. Касим, Пегс и Фёдор уже сидели за столом, склонив лица над дымящимися плошками с гуляшом. Левая рука у Фёдора была на перевязи, а голова забинтована. Он сутулился, но на лице его читалось явное облегчение. Пегс и Касим, напротив, выглядели взлохмаченными и усталыми.
Это и есть лица героев, решила Флинн.
Она тяжело опустилась на стул рядом с Пегс и подняла глаза, только когда и перед ней поставили плошку с супом. Это сделал невысокий человек с растрёпанными светлыми волосами и таким слоем копоти на лице, что Флинн с трудом разглядела настоящий цвет его кожи. Он смотрел с тем же мрачным видом, так присущим и Фёдору. И всё же Флинн потребовалось несколько секунд, чтобы догадаться, что это второй машинист.
– Сделайте одолжение, избавьте меня в будущем от таких волнений, – сказал он, подмигнув Пегс.
Флинн стала было извиняться, но он, в почтительном приветствии дотронувшись до своей сине-зелёной кепки, покачал головой:
– Слава Стефенсону, наш кочегар жив-здоров. Ума не приложу, что бы я без него делал.
Он удалялся от них по проходу, а Флинн, взглянув на удивлённое лицо Фёдора, в его тёплые, блестящие глаза, тихо сказала:
– Я тоже. – От великой радости, что с ним всё хорошо, у неё даже сердце щемило.
Фёдор немного помедлил, а затем его измождённое лицо осветилось улыбкой. Он не отрывал от Флинн взгляда тёмных глаз. Она почувствовала, как её бросило в жар, и быстро наклонилась над плошкой с супом.
– Спасибо, – пробормотала она. – Всем вам.
– Да не за что, – сказал Касим, как и машинист, как бы почтительно салютуя, дотронувшись до головы. – Всегда пожалуйста, Флинн Нахтигаль!
По лицу Флинн пробежала улыбка. И, даже не глядя, она знала, что остальные тоже улыбаются.
