– Почти готов, – ответил я, затягивая шнурки. – Напомни еще раз, зачем вся эта морока с ботинками? Кого я пытаюсь обмануть?
– Ботинки нужно надевать, чтобы твои ноги не мерзли, – терпеливо повторила Отем. Потом протянула мне коробку, завернутую в зеленую бумагу и перевязанную бантом. – С Рождеством.
При виде ее самодовольной улыбки я нахмурился.
– Мы же поклялись ничего друг другу не дарить на Рождество, помнишь? – напомнил я. – Торжественно поклялись.
– Я плохо запоминаю клятвы. – Ее самодовольная улыбка стала застенчивой. – К тому же это мелочь… просто безделица. Открой.
В коробке лежала пара перчаток без пальцев из высокотехнологичного нейлона. Снаружи влагоустойчивые и крепкие, изнутри мягкие.
– Я поискала в Интернете, и получается, что эти самые лучшие, – сказала она. – Перчатки не помешают тебе крутить колеса, но предотвратят появление волдырей, и твои руки останутся чистыми.
– Они идеальны. – Я повертел перчатки в руках, потрясенный тем, как тронул меня такой, казалось бы, простой подарок. Я поднял глаза и посмотрел на Отем. – Спасибо.
– Немного странно, что твой терапевт не порекомендовал тебе носить перчатки.
– Уверен, он рекомендовал, только я не слушал.
– Уверена, ты даже не показал ему свои волдыри.
– Я подумал, они рано или поздно пройдут. И никто не любит нытиков.
Отем уставилась на меня своими добрыми глазами.
– Что?
– Ничего. – Она слегка покачала головой. – Давай выгуляем твои новые перчатки.
На обочинах дорог возвышались сугробы, в воздухе пахло льдом.
– Пойдем пешком или поедем? – спросила Отем. Она «поиграла» бровями. – Или поедем с ветерком на твоей коляске?
Я застонал.
– Это ужасно.
– Правда? – Отем рассмеялась.
– Пойдем, – решил я. – А обратно поедем.
Мне хотелось провести с Отем как можно больше времени, прежде чем она уедет.
Тротуары были очищены от снега, хотя меня дважды сильно тряхануло, когда я пытался переехать через трещины в асфальте.
– Казалось бы, город должен был позаботиться о таких вещах, – пробормотала Отем. – Простая вежливость по отношению к тем, кто пользуется инвалидными колясками, а также к тем, кто не хочет споткнуться и упасть.
– Казалось бы, – фыркнул я.
С тех пор, как у меня отнялись ноги, я успел составить список длиной в милю, в котором перечислялись разные способы облегчить жизнь людям, передвигающимся в инвалидном кресле, но я не видел смысла еще больше раздражать Отем.
В продуктовом магазине она тут же схватила тележку, но я только отмахнулся.
– Я должен практиковаться, а иначе никогда не смогу делать это в одиночку.
– Нужно было каждый раз с тобой ходить.
«Ах, если бы».
– Откуда начнем?
– Без разницы, – ответил я. – Мне нужна еда на три дня. Ничего замороженного. Другой совет, который я получил на реабилитации, – готовить самому.
– Это довольно просто, – сказала Отем.
Я фыркнул.
– Я и раньше-то готовить не умел. Будет чудом, если я не спалю дом.
Мы направились в отдел фруктов и овощей – еды, до которой я мог дотянуться сам.
– Неужели еду для вас двоих готовил Коннор? – спросила Отем. – Не могу себе представить подобную картину.
– Нет. Мы питались пиццей, сэндвичами и жареными куриными крылышками, – ответил я, наблюдая за девушкой.
«Скучает ли она по Коннору? Жалеет, что проводит последние часы перед рождественскими каникулами со мной, а не с ним?»
– Я по нему скучаю, – сказала Отем.
«Она скучает по Коннору, Носочный Мальчик».
– И я тоже, – сказал я. Меня вдруг захлестнула тоска, и, вместо того чтобы попытаться ее подавить, я окунулся в нее с головой. Последовал еще одному совету своего терапевта.
Отем грустно улыбнулась.
– Мне просто хочется, чтобы у него всё было в порядке.
– Его мать говорит, что у него всё хорошо. Коннор периодически ей звонит.
– Он по-прежнему отказывается сообщить, где находится?
– Отказывается.
– И не приедет домой даже на Рождество?
Я покачал головой и попытался объехать вокруг прилавка с дынями, толкая перед собой тележку.
– Плохо. – Отем взяла с прилавка лимон. – Надеюсь, он сейчас в окружении людей, которые о нем заботятся.
– А ты до сих пор о нем печешься? – спросил я. Мне не хотелось слышать ответ, но я должен был узнать.
Отем быстро посмотрела на меня, потом отвернулась.
– Я всегда о нем пекусь, ведь он часть моего прошлого. Но я не скучаю по нашим отношениям, разве что по некоторым моментам. Главным образом по его смеху и великодушному сердцу.
«Но не по его словам?»
Мы обогнули стенды с овощами и фруктами – Отем что-то выбирала и клала в тележку – а я следовал за ней и слушал.
– Знаешь, когда Коннор со мной порвал, я поклялась себе кое в чем. Пообещала, что больше не стану жить по велению своего сердца, что не позволю романтическим идеям и надеждам управлять мною, потому что они принесли мне только боль. Сначала с Марком, потом с Коннором.
«И со мной».
– Я поклялась больше никогда не любить, пока не пойму, что меня искренне любят в ответ, пока не буду абсолютно уверена в том, что встретила того самого человека.
Я кивнул, злясь на себя за то, что всё это происходит с Отем из-за меня. Я встретил такую живую, полную любви девушку, как Отем Колдуэлл, но из-за меня она отказывается от любви.
– Но, знаешь, какую клятву я забыла принести? Любить себя и доверять себе. Возможно, у меня ничего не получится, но я не привыкла отступать. Когда мы спотыкаемся и падаем, мы придаем слишком большое значение самому факту падения и неудачи, зачастую забывая о том, что нужно искать выход. Тебе так не кажется?
Я медленно кивнул и подумал: «Единожды рожденный и дважды рожденный». Перед глазами как наяву встала картина: машина моего отца уезжает всё дальше и дальше.
Человек падает, но потом поднимается.
Престает бежать, но шагает дальше.
– Я начинаю думать, что мой отец был прав, – продолжала Отем. – Любовь, которую я могу подарить другому человеку, – вовсе не слабость, но сила.
– Он прав, – ответил я. – Прав на сто процентов.
Девушка улыбнулась и хлопнула в ладоши.
– Яблоки?
– Конечно.
Отем положила в мою тележку сетку яблок.
