Я ахнула, невольно вдыхая, и тут же сильно закашлялась – горло просто разодрала эта дрянь.
– Сволочь! Ты что творишь, Тайлер?!
– Это называется «паровозик», – с удовольствием объяснил тот. – Используется для таких «зеленых», как ты.
Я продолжала кашлять, а этот гад воспользовался моим раскрытым ртом, чтобы вдохнуть в меня еще одну порцию своего вонючего «паровозика»…
Это ж надо, урод какой! Вот тебе и спортсмен-пожарник!
Голова еще соображала, хоть уже начала слегка идти кругом, и я лихорадочно вспоминала, успели ли в Орегоне легализовать марихуану, и как к ней относятся в нашем колледже…
Бесполезно – никогда не интересовалась этим вопросом.
А вот Тайлер, похоже, интересовался. Заслышав приближающиеся голоса, он вдруг присел с испуганным видом, головой чуть ли ни ложась ко мне на колени.
Вид у него стал до такой степени комичный, что я не выдержала и хрюкнула от смеха.
– Ты что там делать собрался? – отклонилась назад, на локти и сделала свое самое развратное выражение лица.
А ведь эта хрень и в самом деле расслабляет! Какой же Тайлер молодчина и умница! Я вдруг почувствовала абсолютную готовность потерять с ним девственность – хоть прям здесь. Особенно, когда он так близко к моим чувствительным…
– Слезай! Росси идет! – прошипел Тайлер, сдергивая меня вниз и заставляя громко ойкнуть от боли – прилипшая к капоту кожа на попе натянулась и похоже, что не обошлось без ссадин!
– Ты что делаешь?! – завозмущалась я, падая рядом с ним на корточки и наблюдая, как он тушит сигарету об асфальт.
Голоса стали громче, и даже я уже стала различать их – один действительно принадлежал тренеру футбольной команды колледжа, мистеру Росси. А вот второй…
От второго заволновалась уже я – и вовсе не по той же причине, что и Тайлер.
– Точно не ждать тебя? – Росси с собеседником остановились буквально в паре машин от нас – слышно даже было, как он бренчит тяжеленными ключами.
– Сто процентов. До понедельника ни меня, ни Брайена не будет в городе, – ответил тот, второй голос – грубоватый, низкий и самую чуточку хриплый. Самый сексуальный голос самого сексуального мужчины на свете – только и всего.
– Ну смотри… Жалеть будешь – такой матч раз в десять лет бывает… Хороших выходных, Тони! И передавай привет брату.
«Тоунии» - так Росси это произнес – с отчетливым итальянским акцентом, и у меня даже от этого акцента мурашки по коже побежали. Теперь в моих снах будет хозяйничать именно это укороченное имя, и именно с итальянским акцентом. Даже не сомневаюсь.
Надо сказать, что сам Тони, а точнее профессор Энтони Макмиллан, наш препод по современной английской литературе, итальянцем вовсе не был. Он был шотландцем, причем, судя по тому, что мне рассказывали, в первом поколении – родившись, как и я, далеко не в Америке.
Увы, это не мешало профессору видеть во мне точно такую же «пустоголовую курицу», как и все окружающие его современные девушки, у которых в голове не учеба, а мужики, айфоны и «ровно три извилины, и те для того, чтоб правильно гифку выбрать».
И вот сейчас я ему это докажу еще раз – растрепанная, облапанная, в коротенькой плиссированной юбочке и вся провонявшая травой. Да еще и вести себя буду неадекватно, если туман в моих мозгах хоть какая-то индикация.
– Бежим отсюда… – прошипела я, поворачиваясь к Тайлеру.
И замерла с открытым ртом, уставившись на пустое место рядом с собой. Пока я млела от эротичного голоса профессора Макмиллана, эта сволочь с косяком просто сбежала!
Хотя нет, не с косяком – косяк он бросил, причем даже не затушив! Прямо на асфальт рядом со мной и бросил, где эта хрень продолжала обкуривать меня уже снизу.
– Что за… – голос профессора приблизился, превращаясь из эротичного в голос скорой расправы над моей бедной личностью. Голос исключений, криминального дела в полиции, анафемы и справедливого родительского гнева.
Опустившись на колени, я быстро поползла, огибая машину Тайлера и понимая, что сбежать вряд ли получится и что каждым преодоленным метром я лишь усугубляю свое незавидное положение…
Встала и пошла отсюда! – орал мой воспаленный мозг. Спокойно и от бедра, будто ты тут вообще не причем! В конце концов, скунсом воняет, вот пусть скунса и ищут! А я могу еще и направление показать, куда эта вонючка побежала!
Но я знала, что Макмиллан ни за что мне не поверит и даже если и не сможет выгнать, отныне будет знать, что я – не просто такая же, как «все эти потаскушки с тремя извилинами», а гораздо хуже.
Он ведь старомодный, наш шотландец, из консервативной семьи. Он на нюх не переносит никакое «шлюшество», а уж тем более наркотики – помню, как хвалил нравы Викторианской эпохи. Мол, какие раньше женщины были чувственные и вместе с тем скромные… И как мужчины дурели от одной случайно обнаженной лодыжки и готовы были воспевать красоту женских рук или шейки… И так говорил – будто сам жил в ту эпоху! Заслушаешься!
Всегда хотелось после его лекций немедленно пойти и надеть какое-нибудь викторианское платье в пол и помахать каким-нибудь надушенным веером.
Что он будет обо мне думать, если поймает сейчас, страшно было даже представить себе, а потому я упрямо продолжала ползти между машинами – сама не зная, куда и зачем, а он упрямо шел по моему следу, принюхиваясь, будто пес из собачьей дивизии по поиску наркотиков.
Вот, по звукам, он нашел «бычок» Тайлера – остановился, поднял его – я видела это, пригнувшись под одной из машин… шумно вдохнул воздух и тут же чихнул, ругаясь и кашляя.
– Тони! – окликнули вдруг его, и я снова узнала голос нашего тренера.
Совершенно не интересуясь, что именно забыл сказать профессору Росси, я решила использовать эти несколько спасительных минут, чтобы поменять тактику и сбить эту гребаную ищейку «со следа». А сбить ее можно было только одним способом – спрятавшись.
Встав на колени и протянув вверх руку, я подергала ручку дверцы одной из машин, между которыми пряталась – заперто!
Подергала вторую – тоже заперто!
Ругнулась, проползла немного вперед, оказавшись между следующей парой машин, и проверила их. Вот тут-то мне и подфартило! Одна из них – черный внедорожник с тонированными стеклами – оказалась незапертой! Именно на это я и надеялась – у нас на парковке колледжа все было под надзором, все друг друга знали и машины часто не запирали – тем более, что ключи всегда уносили с собой.
Благодаря всех богов, какие только могли услышать, я немного приоткрыла дверцу внедорожника – так чтобы смогла пролезть - опершись коленом о высокую приступку, проскользнула внутрь и тихонько, стараясь не хлопать, закрыла дверь за собой.
В машине было тихо, темно и как-то… глухо. Что неудивительно – богатый кожаный салон просто обязан был глушить звуки. Забившись в уголок и съежившись в позу младенца, я легла на руку и притаилась. Не станет же Макмиллан по чужим тачкам лазить?
