Однако, мне похоже не собирались ничего рассказывать. Во всяком случае, сейчас.
Одевшись, Макмиллан подошел, сел рядом со мной на кровати и осторожно, будто боялся, что я снова рвану от него куда-нибудь в угол, взял мою руку в свою.
Меня пробила горячая дрожь, за которую сразу же стало стыдно – ведь он явно ничего мне сейчас не приказывал.
– Детка… Стейси, мне… мне очень жаль, что так получилось. Но уже ничего не вернешь, ведь верно?
Я хмуро кивнула, очень надеясь, что не будет заметно, как раскраснелась от его «детка». Уж больно отчетливо вспомнился последний момент, когда он так меня называл.
– Можете каким-нибудь приказом стереть мне память? Я бы не отказалась.
Он помолчал.
– Что, так мерзко было?
У меня не хватило упрямства лгать – не знаю, из-за «магии» или нет, но в процессе все было очень даже… не мерзко. Я замечательно себя чувствовала, была дико возбуждена и очень хотела продолжить. У меня даже оргазм случился, а это уже о чем-то говорит.
Я повернула к нему голову.
– Нет, тогда было нормально. А вот сейчас мерзко. Чувствую себя полным дерьмом. Я даже не спала ни с кем – а тут за один раз и то… и это.
Он понял, что я имела в виду и криво усмехнулся.
– Может уже и переспать тогда? Чтоб уж все по-человечески?
Он явно пошутил – сам ведь говорил, что пока не появится новый месяц, лучше «под него» не попадать.
Но ведь… сдержался. Я отлично помнила, как он почти-почти был внутри… и сдержался, почувствовав, что мне больно.
Может… и впрямь переспать?
Это было до странности логичное предложение, и в какой-то момент мы оба это поняли. Даже если Макмиллан и будет грубоват со мной из-за полнолуния – обычный, человеческий секс придаст нашим эскападам некоторую… обыденность, что ли. Из двух чокнутых идиотов, которые только что друг другу отлизали и отсосали на пустом месте, превратит нас в пару, у которой нормальные постельные отношения.
Уже на полпути к его губам, я схватилась за голову и застонала. Боже, о чем я думаю!
– Так же нельзя… нельзя… – повалилась лицом на кровать. – Я ведь вас совсем не знаю… И вы – мой профессор…
Он крякнул, положив руку мне на бедро.
– Думаю, на этом этапе тебе желательно перестать видеть во мне профессора. Нам обоим от этого только легче станет.
Отчего-то это привело меня в лютое бешенство. Я снова вскочила.
– Вам-то от чего легче должно стать?! Я потеряла свободу воли, никогда не смогу выйти замуж, потому что источаю для всех мужиков какую-то вонь, никогда не смогу родить ребенка любимому мужчине, потому что могу родить только от вас, на меня охотится какая-то сволочь, и скорее всего, ни сегодня-завтра я либо потеряю девственность с лютым оборотнем, либо загнусь от боли в шее. Вы-то что потеряли, от чего вам должно стать «легче», профессор?!
Все время пока я все это выговаривала, я смело глядела Макмиллану в лицо, но когда выдала последнее предложение, ойкнула и съежилась от страха – таким гневом вдруг налились его желтоватые глаза.
– Что я потерял, ты хочешь знать? – он сощурился и как-то странно, по животному пригнулся. – Хорошо, давай по порядку, с самого легкого до самого страшного. Как насчет свободы от тебя, Стейси? Думаешь я в восторге от того, что мне теперь придется быть за тебя в ответе? Я ведь не просто оборотень, я – альфа, мы обязаны заботиться о своих подопечных. Которых у меня раньше не было именно потому, что я хотел оставаться свободным от подобных обязательств! Знаешь сколько возможностей у меня было основать свою стаю? Стать вожаком и осесть в доме, подобном этому? Вагон и маленькая тележка – и жениться сто раз мог, и племянников забрать, которые уже давно хотят отделиться! И как думаешь, почему я этого до сих пор не сделал?
– Почему? – на всякий случай я слегка отодвинулась.
– Потому мне не хочется этого делать! Потому что мне нравится быть одиночкой и навещать раз в месяц родителей! А теперь у меня есть ты, Стейси Маллори, и ты – это начало процесса, к которому я вовсе не стремился! Кстати, о процессах. Рассказать, что будет с моей семьей, если Блэкстоун все же подаст в суд и выиграет, напирая на то, что я нечестно сбил его уже в прыжке? Он ведь упрямый гад и вполне может довести дело до суда!
По его тону я догадывалась, что будет нечто ужасное, но молча мотнула головой. Макмиллан придвинулся еще ближе, зловеще понижая голос.
– Меня изгонят из Сокрытого Мира, отца лишат статуса вожака, а сам клан распределят в услужение другим. Как тебе такая потеря, малышка Стейси?
Я потупилась – понятие не имела, что такое Сокрытый Мир, но приходилось признать – звучало все это ужасно. Что, разумеется, не улучшило моего настроения. Наоборот – из несчастной жертвы я превращалась в кругом виноватую, и теперь даже как-то пошло было требовать извинений за какой-то навязанный мне минет.
– Зачем вы вообще меня спасли?! – я понимала, что это звучит до смешного мелодраматично и лицемерно – потому что я была рада, что он спас меня. Но ведь… я же не просила его об этом. Зачем же ставить мне это в вину?
Он поднял руку, провел по моей щеке… а потом вдруг дернул к себе и резким движением усадил на колени – я и пикнуть не успела. Глубоко втянул воздух под моим подбородком – так что мурашки побежали от его дыхания.
– Хотел бы я это знать… – пробормотал, зарываясь в волосы на моем затылке.
«Истинная» – вспомнила я и снова хотела спросить его о значении этого слова, но тут, пронзительный и звонкий, по всему дома разлился звук электронного колокола.
– Что это? – я вздрогнула, вытаскивая его руку из халата.
– Обед, – он с видимым сожалением отстранился и подтолкнул меня вверх. – Одевайся, мать не любит ждать.
Уж что-то, а одеться меня уговаривать не надо было, и через пару минут я уже семенила за профессором по направлению к столовой, стараясь не думать о том, что в буквальном смысле иду на обед к стае волков.
Глава 12
– Не вздумай ничего им рассказывать! – прошипела я чуть слышно, наклонив голову к моему… даже и не знаю, как назвать его после всего, что между нами было. Хозяину, наверное.
Хотя теперь он вел себя вполне прилично – пригласил меня в столовую, официально представил всем, кто меня еще не видел. Отодвинул стул и даже шепнул на ушко, чтоб ничего не боялась и не смущалась.
Ну да. Обстановка прям располагала не бояться и не смущаться – это под несколькими-то десятками пар глаз самых настоящих оборотней, отлично понимающих почему я здесь.
Особенно заинтересовано на меня смотрел только что приехавший молодой и очень симпатичный брюнет – как мне сказали, сын того бугая, которого я видела в кузове пикапа во дворе. Того, что выстрелил Блэкстоуну в зад.
