Парня звали Даниэль и если бы дело происходило где-нибудь во дворе рядом с кафетерием колледжа, он вполне мог бы мне понравиться…
Я поникла, вспомнив, что я теперь собственность мужчины, который никаких теплых чувств ко мне не испытывает, кроме разве что страсти – она же самая обыкновенная похоть. Интересно, все мужчины меня теперь бояться будут или только люди? Судя по тому, что на меня охотится проигравший оборотень, «перебить» метку можно – иначе бы зачем я ему сдалась?..
– Я должен им рассказать хотя бы частично и без подробностей… – перебив мои мысли, ответил профессор, так же склонившись к моему уху. – Потому что сам я НИЧЕГО не знаю про эти дела. А у женщин могли остаться какие-то… суеверия, легенды, из которых по крупинкам можно составить общую картину.
Речь, конечно же, шла о «приказе альфы» и о том, что действует он лишь в том случае, если волк почуял в женщине свою «истинную», и эта истинная – человек, а не волчица. По дороге мне успели рассказать, что истинных пар и среди волков-то то не особо осталось, и почти никто уже не знал, что это за зверь такой. А уж среди людей и подавно… Да и не женились обычно волки на людях – все ж Сокрытый Мир.
На меня вдруг снизошло отчетливое понимание МОМЕНТА. Вот ОНА я – совершенно обыкновенная, ничем не примечательная девчонка, сижу за одним столом с созданиями, о существовании которых не знает ни одна наука! Не знают политики, ученые, экстрасенсы, астрологи... Никто не знает, кроме маленькой горстки избранных!
Невероятно! Немыслимо! Кому рассказать – не поверят!
Ошалелым взглядом я оглядывала компанию, в которую по воле судьбы затесалась. Вроде обычные люди НА ПЕРВЫЙ ВЗГЛЯД, и стол накрыли обычный – разве что мяса больше, чем можно было бы ожидать. Но повадки все же выдают – видно, что альфы еле держатся, чтоб не сорваться и не начать рвать еду зубами, рыча друг на друга и на молодняк с самками.
Лучше всех получалось держаться у профессора – вероятно он был самым цивилизованным оборотнем на мили вокруг. еще и по этой причине я не желала, чтобы он с кем-либо советовался – уже представляла себе как надо мной смеются и просят Макмиллана приказать мне что-нибудь… эдакое.
– Пожалуйста… – жалобным голосом попросила я, принимая от блондинистой девушки миску с салатом, который, похоже, приготовили исключительно для меня, и передавая ее дальше. – Я умру от стыда, если ты кому-нибудь расскажешь.
Макмиллан принял у меня миску и весьма галантно положил мне в тарелку несколько ложек. Однако, похоже, слушаться меня не собирался.
– Я расскажу позже матери, возможно она что-нибудь посоветует толковое.
Ожидание позорного разговора порядком испортило мне настроение, и за происходящим за столом я уже не следила с таким благоговейным ужасом, вперемежку с восторгом. И аппетит пропал – молча ковыряла салат, пока профессор рядом расправлялся с почти сырым бифштексом.
– Ты привел на обед женщину или козу? – насупившись, спросил отец, отложив баранье ребро, которое грыз последние несколько минут.
– Что? – не донеся вилку до рта, Макмиллан поднял на него непонимающий взгляд.
– Как она родит тебе волка, если ты кормишь ее травой?
Мы оба подавились и закашлялись. Реакция окружающих была схожей – кто-то подавился, а кто-то и захихикал – в частности, две довольно противные девчонки подросткового возраста, которых до этого обеда я еще не видела. Мать Макмиллана молча закрыла рот салфеткой.
– Пап, ты не слишком… вперед забегаешь? – первой пришла в себя сестра профессора – Кристи, если я не ошибаюсь – сидящая слева от меня.
Хотя, сказать в точности я бы не смогла, уставившись строго в стол перед собой и страшась поднять глаза.
– С какой это стати я забегаю вперед?! Я хочу знать, кого Тони привел в мою стаю.
– Так Тони ж только сегодня утром ее и привел, пап. Какие могут быть решения так скоро?
– То есть это не от твоего брата у нее метка на шее? И не из-за нее он уже два раза грызся с Блэкстоуном? – голос главы клана стал язвительным, чем-то напоминая профессорский.
– Нууу… Это еще ничего означает – особенно если пара из другого вида… А уж наше-то время…
Внезапно по столу грохнули так, что подскочили тарелки и стаканы. И я вместе с ними, чувствуя, что сердце сейчас вообще выпрыгнет наружу.
– Для метки неважно какое время! – рявкнул отец в наступившую испуганную тишину. – Блядство еще ни одну стаю до добра не довело!
– Это он про Блэкстоунов… – шепнула мне на ухо сестра, будто я могла подумать, что это он меня считает «блядством».
– Пометил – изволь нести ответственность! Тем более, что уже давно пора осесть!
– Отец, я сам разберусь, что мне с ней делать, – в отличие от разбушевавшегося отца, профессор говорил негромко и почти спокойно, только на окончаниях слов слышался глухой рокот, будто рычание.
– Разберется он… знаю я, как вы умеете разбираться… Вон у одного уже восемь этих… несчастных…
Боже, неужели, отец уговаривает сына жениться, а не поматросить и бросить, и все это происходит при мне… Я физически почувствовала, как белею.
– Я уже сказал, что мы сами разберемся, - невозмутимость Макмиллана постепенно улетучивалась, и я вдруг увидела, как на судорожно сжавшей вилку руке взбухли вены и начали вытягиваться когти.
– Вот и разбирайся! Потому что одно дело если я подставил семью ради матери моих будущих внуков, и совсем другое – если это все ради хрен пойми кого на пару дней…
Дальше произошло сразу же несколько вещей.
Вскочил из-за стола, гортанно зарычав, профессор, одновременно хватая рукой уже подорвавшуюся бежать меня, загалдели чуть ли ни в голос молодые оборотни, в голос захохотал приезжий дядька с пикапом, но громче и мощнее всех заорала мать Энтони – Агнес.
– А ну заткнулись! – неожиданно громогласный рык заставил притихнуть даже альфа-волков. – Тони, Стейси, сядьте на место! Герман, не смей поднимать голос на сына, иначе придется иметь дело со мной!
– Не провоцируй меня, женщина… – зарычал вожак уже на нее, но как-то… не очень агрессивно, скорее для виду. В одно мгновение стало понятно, кто в этой семье настоящий глава клана.
Да у них тут прям равноправие! – с изумлением вдруг поняла я. Девушки в разборках участвуют, мать командует – в точности как у настоящих волков в дикой природе, где самки наравне с волками охотятся, а частенько и сами становятся вожаками...
И при всем этом я должна беспрекословно выполнять любое желание того, кто меня укусил?! Как-то уж совсем несправедливо.
Потихоньку все успокоились, расселись – все, кто вскочил, уже предчувствуя потасовку. Отец Макмиллана сердито стучал вилкой по тарелке, гоняя маленькие картофелинки, который Агнес ему положила из почти нетронутого блюда – явно из вредности.
С дико колотящимся сердцем, я тоже уселась обратно на свое место, тут же чувствуя как мою руку сжали под столом.
