Тони моргнул, медленно отстраняясь, отталкиваясь от дивана руками.
– Не уверен, что смогу, Стейси. Но… постараюсь, – он поднялся, лишая меня своей притягательной ауры. – Сейчас принесут ужин и за ним как раз потренируемся – я буду следить за тем, чтобы не раздавать приказы направо и налево. А ты говори мне, если почувствуешь, что что-то делаешь против своей воли. Договорились?
Я кивнула, кусая губы. А если не почувствую – как было с минетом? Если буду думать, что все делаю по своей воле, а на самом деле – по приказу?
Решив не раздражать его лишний раз, я оставила эти вопросы себе.
– Вот и хорошо. Я – в душ.
Он встал полностью и вышел из комнаты, оставляя меня одну.
Вздохнув, я на мгновение закрыла глаза и поняла, что надо бы чем-то отвлечься, иначе снова захандрю. Повернулась к компьютеру поднять свернутое риэлторшей окно – полюбоваться еще раз на дом, который выбрал для нас Тони.
И застыла, ткнувшись взглядом в имя, которое уже слышала сегодня.
«Таша Фонтереи» стояло рядом с фейсбучной аватаркой старушки лет восьмидесяти пяти. По низу аватарка была «обвита» рамочкой из черной ленты, а первым постом закреплено было сообщение от родственников, «с прискорбием» сообщающих, что после тяжелой и продолжительной болезни их «любимая Таша» скончалась в своей комнате в доме престарелых в Нью-Джерси.
Глава 20
– Расскажи мне про вас.
– Про кого «про нас»? – он непонимающе поднял глаза от этикетки на бутылке Шабли, которую разглядывал, пытаясь найти точный адрес виноградника.
– Про оборотней. Расскажи, откуда вы взялись, как устроена ваша жизнь… Как скрываете свой настоящий возраст? И про другие расы тоже расскажи… Мне же интересно.
Налив вина мне и себе, он откинулся на стуле, насмешливо разглядывая меня.
– Вообще-то я не готов к лекции.
Я изогнула бровь и взяла свой бокал за ножку.
– Ты же профессор. Должен быть всегда готов к лекции.
Он немного подумал.
– Хорошо, я расскажу. Но ты взамен расскажешь мне все о происхождении человека. Идёт?
Теперь мои брови поползли вверх.
– Откуда ж я знаю… Нет, есть разные теории – от семи дней до обезьян… У каждого своя правда…
Я осеклась, уловив насмешливое выражение лица Макмиллана. Он тоже поднял свой бокал и чокнулся с моим.
– То же самое могу тебе рассказать и я, Стейси. Никакой разницы – точно такие же легенды и полуправды. От потомков волков до древних богов... Есть, правда, теория опытов по скрещиванию волчьих и людских генов, но она самая неправдоподобная – оборотни существовали гораздо дольше, нежели известна современная генетика.
– Ну, хорошо, оставим происхождение. Расскажи мне какие еще бывают… нелюди.
Он вдруг расхохотался.
– Нелюди… мне нравится это слово, Стейси. Хорошо, я расскажу, но ты ешь, а то еще не притронулась к еде.
Я вдруг почувствовала голод – такой, будто не ела уже сутки, если не больше Рот наполнился слюной, в животе заурчало… Схватив вилку, я воткнула ее в полную тарелку – пасты в самую середину. Еще бы кто научил есть эту длиннющую пасту так, чтобы не обляпаться…
А, начхать! Я принялась неловко наматывать пасту на вилку, просто изнемогая засунуть ее в рот… наклонилась даже, чтобы словить свисающие макаронины в грибном соусе…
И остановилась – просто заставила себя остановиться, еле удерживая свою трясущаяся руку.
– Тони… пожалуйста…
Он бросил на меня быстрый взгляд – как раз отвлекся на свое собственное блюдо – и чуть не подавился.
– Немедленно прекрати!
С облегчением я опустила руку с вилкой обратно к тарелке и вздохнула.
– Слава богу… Думала, сожру всю тарелку и вылижу ее...
– Прости, Стейси, я идиот, – он потер рукой лоб. – Просто… мне и в самом деле очень хочется, чтобы ты как следует поела, после всех этих передряг… Вот и выразилось в приказе. Наверное.
Я поджала губы.
– И что теперь? Каждый раз, когда тебе захочется, чтобы я ела, я буду есть, а каждый раз, когда захочется секса…
– Стейси, – он предупреждающе сузил глаза. – Не начинай. Ты в курсе, что я сам не знаю, что именно с нами происходит и как этим управлять. Скажи мне кто вчера, что я буду кому-то приказывать, а он – выполнять, я бы рассмеялся этому идиоту в лицо. А если бы добавили, что я буду делать это мысленно и слышать чужие мысли в ответ… скорее всего, я отправил бы его к своему психологу…
Мои глаза округлились.
– У тебя есть психолог?
– А у тебя есть идеи, как прожить без психолога в этом мире? – он раздраженно схватил свой бокал и приложился к нему, опустошив сразу на треть. – Когда приходится каждые десять лет менять абсолютно всё? Друзей, работу, все документы, место жительства? Кстати, ты хотела знать, как мы живем? Вот так. Вот так мы и живем, пока внешне не состаримся. Все время переезжаем – меняем страны, континенты… привыкаем к разным условиям, общественным строям… К разной моде, черт бы ее подрал!
Он замолчал, закрыл на секунду глаза и долго выдохнул через нос.
– Периодически на нас объявляют охоту. Люди. В разные времена это выражалось по-разному, но иногда они объединяются в ордена или секты, и становятся необычайно сильны. Особенно если их поддерживают большие деньги.
Он протянул руку к моей и легонько сжал ее.
– Прости, что вываливаю на тебя все это дерьмо. Давай-ка лучше расскажи ты мне про себя… И нет, это не приказ. Не хочешь, не рассказывай.
Я улыбнулась.
– Хорошо. Только не думаю, что тебе это будет интересно. У меня довольно скучная жизнь по сравнению с твоей.
Конечно, я немного лукавила – ничего особо скучного в моей жизни не было. Один только развод родителей, уход из российского университета и переезд заграницу чего стоил…
Наверное, его просьба все же повлияла на мою откровенность, потому что я реально рассказала ему все – чуть ли ни начиная с детского сада. Рассказала про Архангельск – город, в котором родилась и выросла, про то, как всегда холодно у нас зимой, а ночью еще и темно чуть ли ни с трех дня…
– Отчего же вы там жили? – удивлялся он.
– А что еще нам было делать? – удивлялась в ответ я. – В Москве может и можно квартиру продать и куда-нибудь подальше отъехать, а на периферии все живут, где родились. Разве что можно в Москву учиться поехать, но это денег много нужно, или родственники в столице…
– Где ты так хорошо научилась по-английски говорить?
Я пожала плечами и уже готова была объяснить это своей очешуительной способностью к языкам – которой, к слову, у меня никогда не было – и вдруг задумалась.
