Нет, конечно, в душе надеялся, что его предложение не воспримут уж совсем в штыки, потому что меньше всего ему нужны были сейчас слезы и рыданья…
Но он даже и надеяться не смел, что девчонка не просто хочет, а «очень сильно хочет» за него замуж – пусть и подсознательно!
Но каково лицемерие! Ведь и получаса не прошло между «нет-нет, я так не могу» и «очень сильно хочу»!
Тони был так сильно впечатлен этим несоответствием желаемого с тем, за что его выдавали, что почти забыл о первой части признания Стейси Маллори.
«Хочу кончить с тобой… как тогда…»
Рука сама по себе сползла на член, рвущийся из штанов наружу… нос втянул побольше воздуха, ловя в нем отчетливый запах влаги, уже порядком намочившей ее трусики.
– Иди-ка сюда… – он похлопал рукой по атласному покрывалу рядом с собой, но когда Стейси послушно подползла, перехватил ее за локоть и усадил к себе на колени.
Вид у оседлавшей его девушки был совершенно неподражаемый. Все эмоции как на ладони – стыд, страх, возбуждение и… о да! – нетерпение в ожидании его следующего приказа.
Меньше всего ему хотелось заставлять ее ждать, но для начала надо было заручиться уверенностью, что она не будет потом плакать и хлестать его по щекам в праведном гневе.
– Скажи-ка мне еще раз, Стейси, чего ты хочешь. И запомни это, поняла? Это приказ.
Совершенно пунцовая, она кивнула.
– Я хочу за тебя замуж… – вырвалось из этого прелестного ротика.
Его губы тронула улыбка – решила отвертеться от более стыдных вещей. Нет, не прокатит.
– Еще что?
– И еще хочу… кончить… и… и чтобы ты… – она даже губу закусила в отчаянной попытке молчать, и на какое-то мгновение у нее это получилось… Ровно до того момента, пока он не поторопил он ее, сгорая от желания услышать хоть немного грязных словечек и пошлостей.
– Ну же, говори…
Хотя, если разобраться – где Стейси Маллори и где пошлости? Она в принципе не способна…
– Хочу, что ты… отшлепал меня! – выпалила она, зажмуриваясь. – Как… как в том сне… ты мне снился… недавно…
Тони выругался, инстинктивно толкаясь бедрами вверх – прямо ей между ног.
Что ж… он недооценил эту юную развратницу. И явно недооценил собственную выдержку. Хорошо, что давно заметил за собой способность кончать несколько раз за ночь, а то бы пришлось идти принимать холодный душ.
– Отшлепал? – переспросил он – на всякий случай, вдруг ослышался.
Не открывая глаз, Стейси кивнула.
– Так? – он нагнул ее к себе, легонько шлепнув по попе.
Она вздрогнула, прижимаясь ближе.
– Отвечай. Так? – и шлепнул еще раз.
– П-почти… только… без штанов. На голое тело.
Перед глазами все поплыло. Не удержавшись, он шлепнул ее еще несколько раз – для разогрева – и спросил неожиданно севшим голосом.
– Ты привезла свою юбку с рубашкой?
Она кивнула ему в шею.
– Пойди надень. А трусы с лифчиком как раз можешь снять. И Стейси… – он поднял ее над собой. – Если тебе действительно что-нибудь не понравится – именно не понравится, а не станет стыдно, потому что ты маленькая ханжа – я разрешаю тебя не слушаться меня. Поняла?
И снова неуверенный кивок.
– Тогда иди переодевайся. Накажем твою непослушную задницу.
Ее буквально сдуло с места, а Тони чуть не рассмеялся от нелепости, которую он только что выдал. Это он Стейси-то собрался за непослушание наказывать? Целиком и полностью ему покорную?
Какая все-таки глупость эти ролевые игры!
И тут же рассердился на себя – а ну не п*здеть! Девочка хочет, чтоб ты ее отшлепал – возьми себя в руки и соответствуй!
Приказать бы еще как-нибудь себе сдержаться и не трахнуть ее, как только войдет сюда в этой своей крошечной юбчонке… а уж когда задерет попку кверху…
Новолуние, конечно, смягчило остроту, и все равно он ведь знал – очень хорошо знал – что если как следует разгорячится, сдержаться уже не сможет… и никакие просьбы не помогут и не остановят его.
Как тут сдержаться, когда даже от воображаемых картинок джинсы то и гляди порвутся…
Кстати, он-то почему до сих пор одет?
Бодро вскочив с кровати, Тони стянул футболку, расстегнул было джинсы, но потом все же решил оставить их – не хотелось бы пугать Стейси раньше времени. Застегнул молнию обратно…
Подошел к невысокому бару у дальней стены спальни, налил себе на два пальца коньяку, одним махом выпил, даже не поморщившись…
Ругнулся тихо, сообразив, что теперь от него будет вонять алкоголем и надо бы зубы почистить… или, как говорит отец, «клыки пошкрябать». Пошел в ванну, порылся в тумбочке, вытащил и распечатал новую зубную щетку. Быстро почистил зубы и тут же озадачился – а, может, вообще в душ бы сходить – все же часов пять прошло с последнего...
– Стоп! – он вдруг понял, что мечется, не знает, куда себя деть. А мечется, потому что…
Он замер, уставившись самому себя в глаза в зеркале…
Потому что… паникует?
Он, Тони Макмиллан, альфа-волк, перепортивший на своем веку добрую сотню самок самого разного калибра – от девственниц до прожженных шлюх, от слабых и нежных человечек до перевертышей, каждая из которых в звериной форме могла уложить его на лопатки? Он… паникует, что сейчас сюда войдет девчонка восемнадцати лет и… что? Испугается? Расплачется? Не оценит его стараний?
Да что за хрень с ним происходит? С какой стати вдруг трясутся руки до такой степени, что он готов все отменить, приказать ей забыть обо всем и идти спать?
Ведь дело тут не в подавлении воли – он всего лишь приказал ей действовать так, как она на самом деле желает, не стесняясь и не идя на поводу у девичьей стыдливости.
А может, и это принуждение? Может, стыдливость – это нормально, и пусть себе стыдится и лицемерит, сколько ее душе угодно будет?
Но зачем она тогда вообще нужна, эта магия альфы? Ведь это же нелогично, что такая сильная штука существует в природе без всякой пользы? Зачем-то же ее придумали?
Любящий анализировать все, что только можно, Тони присел на край ванны, сильно потер пальцами переносицу, как делал всегда, когда хотел сосредоточиться…
И разложил перед собой всю логическую цепочку от начала и до конца.
Он захотел Стейси, как только увидел, хоть западать на молоденьких студенток ему было совершенно не свойственно – иначе бы он никогда не выбрал профессию преподавателя. Это раз.
Волк тоже захотел Стейси. Причем так сильно, что укусил, хоть у самого Тони ни разу в жизни даже мысли не появлялось кого-нибудь пометить подобным образом. Он прекрасно знал, чем чреват укус и человеческая порядочность всегда брала верх над чувством собственника. Он даже Ташу не кусал, хотя с Ташей у него все зашло куда дальше обычной интрижки.
