Меня выгнуло от первого же касания. Бедра сами по себе подскочили, насаживаясь на его руку, из горла вырвался крик…
И в этот момент он сделал что-то, какое-то быстрое, лихорадочное движение, и прямо туда, в самое нутро, ткнулся его член – твердый, горячий и угрожающе большой…
– Тони… – испугавшись боли, я попыталась увернуться…
– Тшш… не бойся… я только снаружи… только… о да… о да…
Тугая головка заменила пальцы – кружа, придавливая, размазывая по клитору влагу…
И меня взорвало. Закрутило, подбросило и смело мощнейшим, всепоглощающим оргазмом – таким, какого у меня никогда еще не было. Таким, когда на всё плевать, и всё неважно – так восхитительно и так сладко везде, до самых пальчиков ног…
– Хорошая моя… маленькая… вот так, малыш… о вот так… – пробивался сквозь шум в ушах его голос, пока я всхлипывала и хватала его за волосы… губы целовали лицо – уже мокрое от слез… А меня все накрывало и накрывало – волна за волной, спазм за спазмом… выкручивало и трясло в его руках так, что, казалось, это никогда не кончится…
Когда же я потихоньку начала успокаиваться, он вдруг зарычал, ругнулся мне в шею, прикусил… и, сильно надавив бедрами, толкнулся внутрь.
Глава 25
Меня пронзило болью – такой резкой, словно снизу в меня воткнули прут арматуры, тупой и раскаленный.
– Не сжимайся… – где-то рядом, пробиваясь сквозь толчки крови в ушах, донесся до меня его голос. – Расслабь… мышцы, станет легче… оххх… твою ж… какая тугая… бл*ть!
Я не верила, что станет легче… Не может, не бывает легче, когда тело разорвали надвое и продолжают медленно пилить изнутри наружу!
Слезы лились по моим щекам уже не переставая, дыхания не хватало, я судорожно хватала ртом воздух…
– Вытащи… вытащи! – плакала, отбиваясь, как могла.
– Стейси! – гаркнули мне в ухо. – Расслабь мышцы! Немедленно!
Приказ пошел прямо в мозг и странная, теплая волна прокатилась от головы и вниз. Тело моментально расслабилось, обмякло, и только сейчас я поняла, что все это время не лежала, а висела над кроватью, приподнятая сведенными в камень мышцами пресса.
– Уффф… – долго выдохнул Макмиллан, потным лбом утыкаясь в мой. – Я думал… ты меня сломаешь… нельзя же так…
– А вот резко – можно?! – я всхлипнула – уже по инерции, понимая, что боль уходит – и в любом случае, ни в какое сравнение не идет с тем, что я чувствовала пару секунд назад.
– Именно так и можно… ты вся мокрая… если бы не сжалась…
Только тут я заметила, что он весь дрожит. Нависает надо мной, опираясь на руки, рвано и часто дышит и щеку прикусил изнутри, отчего на щеке образовалась ямочка.
Он внутри, вдруг поняла с каким-то отрешенным, заторможенным изумлением.
Внутри меня. Прямо сейчас…
– Тони…
Я медленно подняла все еще расслабленную, вялую руку, провела пальцами его плечу – полная противоположность мне. Напряженный, натянутый весь, как струна на гитаре, и вздрагивающий от каждого моего вздоха…
Хрипло застонав, Тони еще больше напрягся. И толкнулся глубже, словно не выдержал – не смог больше оставаться не подвижным…
– Какая узкая… Знал, что ты девочка… – зрачки его закатились, лицо вдруг потемнело, будто он собирался обратиться. – Моя… моя девочка… Знал, что я первый…
Его блаженство было настолько очевидным, настолько завораживающим, что даже боль, которая вернулась после толчка, не отвлекла меня.
Вот то, что я хотела! Вот оно – его лицо, когда он умирает от наслаждения – от каждого движения, от каждого ответного сокращения мышц. Цепенеет, ощутив что-то новое и сжимая от напряжения челюсть… а потом медленно и долго выдыхает… Приоткрывает глаза, пожирая меня пылающим, пьяным взглядом из-под тяжелых век. И снова толкается – аккуратно, мелко, но с каждым разом все сильнее, оттягивая все дальше и проникая все глубже.
Мышцы мои все еще были расслабленными – настолько, что я чувствовала себя не человеком, а неким бесхребетным, бескостным существом, податливым и раскрытым для вторжения… Особенно там.
И, так же, как и раньше, у меня вдруг появилось странное, противоречивое чувство – то самое горько-сладкое плохо-хорошо. Словно меня поработили, но оказалось, что ничего плохого в этом нет. И не нужна мне никакая свобода, и, вообще, нет ничего прекраснее вот этого безвольного, расслабленного существования, когда все, что нужно сделать, это расставить ноги пошире и «не сжимать мышцы». Хотя, даже и это сделали за меня, оставляя только возможность принимать и наслаждаться.
Разумеется, ничего подобного я не «осознала», но факт оставался фактом – я действительно наслаждалась. Вопреки всему, что было во мне цивилизованного и современного, вопреки всем установкам, заложенным с детства, я млела, упивалась своим беспомощным состоянием и вообще всем, что со мной происходило – и тем, как жестко мой мужчина подмял меня под себя, и тем, как моя грудь подскакивает от каждого его толчка… и даже своим стыдом, оттого, как мокро и пошло хлюпает там, внизу, а он специально останавливается, смотрит туда, трогает пальцем и раздвигает складочки…
Наверное, я мазохистка, но я до такой степени кайфовала, что когда с очередным вторжением к горлу поднялась волна протеста и злости, я скрутила их обоих и засунула куда подальше. Пусть потом подсознание разбирается, почему я тащусь от того, что меня разложили на кровати и трахают в свое удовольствие, словно резиновую куклу из секс-шопа.
В какой-то момент боль вернулась, но мне было уже плевать – так захотелось увидеть, как он стискивает зубы и глухо стонет, изливаясь у меня внутри.
– Тони…
– Тшш… – палец скользнул по моим зубам и погрузился в рот. – Будешь говорить… сразу кончу.
О да. В этом и цель, любовь моя.
Я послушно обсосала его палец и всхлипнула, когда он спустил его ниже, массируя мокрой подушечкой сосок.
– Мне уже не больно… почти… – я врала только отчасти. Мне все еще было больно. И хорошо. Все вместе.
– Сможешь… еще раз? – толчки ускорились, подбрасывая меня вверх по кровати, и видно было, что он не зря спрашивает – в глазах уже стоял туман, мускулы на руках окаменели, а лицо, наоборот, расслабилось и стало мягче…
Боже, какой он красивый…
Я мотнула головой – смогу, но позже.
– Хочу видеть тебя… хочу… Тони… как ты кончаешь… пожалуйстфмхф…. – моя смелая просьба утонула в поцелуе – жарком и быстром, от которого мгновенно разлилось по телу напряженное тепло – то самое тепло, но не было никакого шанса, что я успею, что смогу улететь вместе с ним…
И я все еще хотела видеть, черт бы его побрал!
Словно услышав мои мысли, он приподнялся и уставился мне в лицо затуманенным, невидящим взглядом.
