Меньше всего мне хотелось на ее лекциях говорить, однако миссис Такер меня «обожала», и не проходило ни одного урока без того, чтобы она меня как-нибудь не задирала – причем настолько исподволь, начиная настолько издалека, что я никогда не могла понять, когда именно она пересекала грань между преподаванием и булингом.
В этот раз ее мишенью изначально оказалась не я, а совершенно безобидный ботаник Стив со второго курса, который вообще не обязан был брать этот курс – слушал его просто так, из любви к искусству.
– Дорогой мой, но ты же понимаешь, что Климт не мог писать эти картины независимо от своих… мнмнм… эротических предпочтений… – убеждала парня миссис Такер, и я уже чувствовала по ее тону и полуприкрытым масляным глазкам, что еще чуть-чуть и сказанет что-нибудь мерзопакостное, отчего бедному Стиву захочется убежать или поплакать.
– Конечно, мог! – уверенно спорил Стив, еще не зная, что его ждет. – Вот я тоже рисую и совершенно без всякой связи со своими сексуальными предпочтениями. Часто рисую мужчин-героев Марвела. Это же не значит…
Ой-ой… Я закрыла глаза. Зачем же так? Она бы и сама докопалась, чего ж ты ей на блюдечке подносишь?
– Думаешь, нам обязательно сидеть с ней на всех лекциях? – вдруг услышала сзади знакомый шепот с легким шотландским акцентом.
Резко обернулась и уставилась на двух парней рядом выше:
– Вы что здесь делаете? – прошипела.
– Тони приказал охранять… – лениво протянул Джонни, не сводя взгляда с широкой задницы незнакомой мне негритянки тремя рядами ниже наискосок. Я специально проследила – да, в открытую и совершенно бесстыдно пялится чужую задницу. Того и гляди кто-нибудь заметит.
– Разве Тони приказал охранять меня на лекциях? – я помахала перед лицом Джонни пальцами. Бесполезно. Даже не моргнул.
Зато Трой очень даже отреагировал.
Прижал руки к груди и проникновенно зашептал.
– Вот и я говорю! Зачем нам тут сидеть? Мы ж и на выходе можем – там хоть в телефоне покопаться можно! Кто тебя тут обидит?
– Стейси Маллори! – окликнула меня миссис Такер, успев уже разделать несчастного Стива в котлету, икающую от стыда.
– Да! – чуть не вскрикнула я, поворачиваясь и кляня себя и двух остолопов, привлекших ко мне внимание.
– А что вы можете сказать о девиациях и художественном вымысле? – ненасытная стерва медленно приближалась в мою сторону, покачивая бедрами, словно престарелая фотомодель.
– Ровным счетом ничего! – твердо ответила я, твердо решив не поддаваться на провокации. – Тем более, что Стив уже все сказал, и я с ним согласна.
– То есть… вы согласны с тем, что скрытый гомосексуализм мастера прослеживается во всех работах, в которых романтизируется мужское тело? Потому что это то, на чем мы сошлись со Стивом. Который тоже имеет обыкновение фокусироваться не деталях мужской анатомии в своем искусстве.
– Мы говорили о том, что я детально прорисовываю мускулы у героев! – истерическим голосом попытался оправдаться мой сокурсник.
Окрыленная успехом в споре с предыдущей лекции, я перевела тяжелый взгляд на миссис Такер.
– По-моему, то, что вы делаете – это низко. Вот так выворачивать слова и выставлять нормального парня геем.
Зал притих. Никто явно не ожидал от меня ни такой прыти, ни такого английского.
На секунду опешив, миссис Такер расплылась в своей обычной, слащавой улыбке.
– Поправьте, меня Стейси, если мне показалось, но… неужели вы только что противопоставили понятия «нормальный парень» и «гей»?
А вот теперь вся аудитория ахнула, как один человек – обвинения в гомофобии еще никому не проходили даром.
– Что происходит, Джонни? – зашипел сзади Трой. – Ее обижают? Уже можно этой училке глотку перегрызть?
– Можно, – мрачно ответил Джонни. – Стейси, не отвечай ей. Мы разберемся.
Меня разрывало – с одной стороны садистка миссис Такер, которая явно собиралась разобраться со мной уже навсегда, а с другой – два боевых кретина, которые собирались разобраться уже с ней из-за меня. И непонятно было, что страшнее.
– Серьезно? – зашипела я в полуобороте. – Глотку перегрызть? Профессорше?
Спорить уже не хотелось – и так влезла по самое не могу.
– Я вовсе не имела это в виду… – попыталась я пойти на попятную, снова повернувшись к сцене. – Я имела в виду «натурал», а не «нормальный»…
Я действительно перепутала понятия. Уж в чем, чем, а в гомофобии меня никак нельзя было обвинить – всегда нормально относилась и к геям, и к лесбиянкам... Но в меня уже вцепились мертвой хваткой и собирались повесить на меня именно это – самую лютую, самую мракобесную гомофобию, что в американском обществе чревато внесением во все черные списки, какие только существовали в системе высшего образования.
– Мне кажется, вам стоит посетить воркшоп на тему осознания вашей внутренней гомофобии, мисс Маллори… – с торжествующим видом заявила Мисс Такер. От осознания значимости момента она даже стала называть меня «мисс», как и себя. – А возможно, это поможет вам осознать в том числе и вашу, внутреннюю, латентную гомосексуальность.
Я даже рот открыла, а сзади услышала угрожающе глухое рычание.
Однако то, что произошло следом, не ожидала ни я, ни даже Трой, который не мог не заметить, что брат вылез из-за стола и куда-то ушел, пользуясь полутьмой и тем, что все внимание было привлечено ко мне и к миссис Такер.
Толкнув дверь головой, в аудиторию, медленно и степенно переступая лапами, вошла здоровенная, темно-серая овчарка.
Зал снова ахнул – на этот раз не от испуга, а скорее от изумления и умиления. Портленд – город домашних животных, здесь овчаркой никого не напугаешь. А то, что это вовсе не овчарка, а волк, поняли, по всей видимости спустя секунду только я и Трой.
– Совсем с дума рухнул, - прокомментировал сзади оборотень вполголоса, и мне показалось, что я слышу оттенки гордости в его голосе.
– Хорошая собачка… – пробормотала миссис Такер, отступая на шаг назад. И добавила – громким шепотом, скривив рот и не сводя с волка глаз. – Спасите! Вызовите охрану!
Вид у волка был совсем безобидный – мало того, что был похож издалека на собаку, он еще и дружелюбные сигнала подавал – вилял хвостом и пригибал голову, всеми силами изображая, что максимум вреда, который он может причинить – это облизать руку или лицо.
В Техасе и то на такую милость не стали бы вызывать полицию, а уж в Портленде и подавно. Накормят, обогреют, позвонят хозяину и в крайнем случае отправят в собачий приют.
И тем не менее, миссис Такер была в ужасе – только что не приседала от страха, словно видела в наступавшем на нее дружелюбном животном нечто, что не видели другие. Нечто, что заставляло ее ноги трястись и подгибаться, а руки искать по карманам брючного костюма, чем бы запустить в наступавшую на нее «собаку».
