Но он явно решил во всем разобраться и потянул меня на себя – будто я была одеялом, которого ему так недоставало.
Я же чуть не плакала, не веря, что была так близко к спасению и так глупо, в последнюю секунду, попалась. И дрожала – крупной, совершенно неконтролируемой дрожью.
Напряженное, сильное тело подо мной дышало жаром, рука освободила запястье и скользнула вниз, обхватывая бедра... Вторая нырнула под волосы…
– Какая ты… – прошептал прижатый ко мне разгоряченный мужчина, и я передернулась, запрещая себе возбуждаться – ведь еще секунда и он узнает меня.
– Бэмби? – недоуменно протянул Мещерский.
Убрал с моего лица волосы, вгляделся пристально, будто хотел подтвердить свою догадку...
И вдруг сильно сжал пальцы на моем бедре.
Глава 8
Его разбудил запах. Сладкий, чуть терпкий запах каких-то хорошо знакомых ему цветов – то ли жасмина, то ли сандала.
Потом к этому запаху добавился еще один – химический, резкий.
Духи, понял Богдан. Сильные, женские духи! И поморщился – терпеть не мог женщин, злоупотребляющих сильными духами.
Но какого рожна? Здесь, в его кабинете?..
Щурясь от света настольной лампы, оставленной для него водителем, Мещерский открыл глаза… и рот открыл.
Худенькая, светловолосая красотка нависала над ним, явно пытаясь дотянуться до рубашки, которую он небрежно бросил на спинку дивана – сразу перед тем, как вырубиться.
Что за…
Богдан лихорадочно соображал.
Воровка? Друзья подарили ему девочку? Может, ему вообще все это снится?
Трезвел он всегда быстро – особенно если немного поспать – однако на секунду засомневался, а не белочка ли его посетила в лице белокурой грации?
И решил, что единственный вариант – проверить наощупь. Схватил девчонку за руку и потянул на себя, вздрагивая от неожиданной бархатистости ее кожи.
А через минуту уже с изумлением всматривался в лицо той, что так подло кинула его сегодня в ресторане.
– Бэмби?! – он не мог поверить своим глазам. Как? Откуда?!
Попытался заставить себя разозлиться. Какое там! В штанах колом встало просто от одной ее близости, и все, что хотелось – зацеловать ее до смерти. Не в состоянии контролировать себя, он гладил и сжимал все, что под руку попадалось – бедра, ягодицы, нежную, чуть вспотевшую шейку под волосами… Все мял ее, и мял. И прижимал ближе некуда.
– Что… ты здесь делаешь? – смог наконец он выдавить из себя, отводя ее волосы в стороны.
Лицо девушки было под слоем штукатурки, глаза ярко накрашены, и он поборол желание немедленно потащить ее в ванную – смыть весь этот маскарад, удостовериться, что это действительно она – его маленькая, пугливая Бэмби. И сделать это захотелось гораздо сильнее, чем докопаться до правды – какая, к черту разница, зачем она здесь… главное, что здесь.
Девчонка вдруг резко втянула носом воздух и дернулась, елозя по нему бедрами.
И он не выдержал – крышу снесло от такой податливости… Набросился, перевернул их обоих… и подмял ее под себя, жадно целуя все, что было в досягаемости...
– Маленькая моя… хорошая… – бормотал почти бессвязно, уже ничего не соображая. – Хочу тебя… прямо здесь хочу…
Впился ртом в ее губы, заставляя раскрыть их, и даже застонал от сладости – будто в шоколадную конфету с ликером языком проник…
И тут его окатило настоящей эйфорией, как она есть – шаря по груди Бэмби, он вдруг почувствовал под тканью платья ее соски - маленькие, твердые, явно напряженные горошины! Давай! – кричали эти горошины, – можно! Все можно!
Более не сомневаясь, Мещерский протиснулся рукой между ног девушки, уже предвкушая, какое там все нежно-мокрое и восхитительно открытое...
И замер на подступе к тонкой полоске кружев, обескураженный неожиданно соленым привкусом поцелуя.
Бэмби всхлипнула.
– Пожалуйста, не надо… я… не хочу…
Приподнявшись, медленно приходя в себя, Мещерский смотрел в раскрасневшееся, все в слезах девичье лицо.
– Бл*ть! – выругавшись, резко сел промеж стройных ног – и когда только успел раскинуть их в стороны?
Поморгал, не веря, что мог такое сотворить – платье задрано, трусики уже почти на бедрах. Бедняжка только и могла, что всхлипывать и барахтаться под ним, кабаном. Хорошо хоть всхлипнуть догадалась, а то так бы и довел дело до конца, и похрену, хочет она диванного секса в первое же «свидание» или нет.
Бэмби внезапно очнулась, собрала ноги в кучу и скатилась с дивана на пол.
Не тут-то было. Насильник из него, конечно, никудышный, но от допроса эта динамщица так быстро не слиняет.
Поймал он ее уже у выхода – схватил за плечо, хлопнул за ее спиной полуоткрытой дверью и развернул к себе лицом.
– Говори! Как сюда попала? Что делала в моем кабинете?
Лицо ее снова жалобно сморщилось.
– Я… я хотела…
– Не реветь! – он прижал палец к припухлым от его поцелуев губам. – И говори правду. Я все равно добьюсь от тебя правды.
– А можно… можно я сяду? – дрожащим голосом попросила Бэмби, и его сердце предательски дрогнуло.
– Можно.
Крепко держа за руку, он подтащил ее к письменному столу и усадил в свое же кресло. Сам стал рядом. Буквально заставил себя сделать грозное лицо – что было довольно непросто, учитывая обстоятельства.
– Начни со своего настоящего имени.
Вжав голову в плечи, Бэмби бросила на него робкий, косой взгляд и кивнула.
– Ладно. Меня зовут Соня. И меня заставили… сделать кое-что… не очень хорошее.
***
Опустив голову, я не видела, как он меряет шагами комнату, но слышала очень хорошо – четкие, тяжелые шаги по паркету, глохнущие, когда мужчина пересекал ковер.
Я молчала – боялась пикнуть. Какое там пикнуть! – боялась вздохнуть громче обычного, изо всех сил стараясь не привлекать к себе внимания. Потому что привлекла его уже так, что долго теперь буду расхлебывать.
Какой черт меня дернул все рассказать Мещерскому? Наверное, тот же, что подбил согласиться на предложение Шубина.
– Едь домой, - приказал вдруг директор – таким холодным и отстраненным голосом, будто не пытался залезть ко мне в трусы всего лишь полчаса назад.
– Как… домой? – не поняла я. – А как же…
Вместо ответа он подошел к столу, вытащил меня из кресла и сел сам, откинувшись на спинку. Ввел в компьютер пароль.
– Я дам тебе список кредиторов с позапрошлого месяца – почти все они уже неактуальны. Дашь своему Шубину, пусть долбится в стену. И тебя не тронет.
