Заставив себя оторваться, поднялся вместе с бумагами, незаметно помогая ей заправить его и застегнуть молнию.
Выдохнул с облегчением, не веря своим глазам. Покупатели продолжали обсуждать инвестиции. Никто ничего не заметил.
***
Через пять минут, подписав все, что было нужно и спровадив Каверинских, он запер за ними дверь кабинета и вернулся к Соне, которая уже вылезла из-под стола и крутилась в его кресле, подобрав ноги.
– А ну, кыш! – стащил ее и усадил к себе на колени, развалясь вместе с ней, как в лежаке. И вдруг зевнул – широко и устало.
Соня подняла на него бровь.
– Это то, что меня ждет после каждого секса?
Он усмехнулся. Начиталась небось эротических романов, где герой-любовник кончает по пять раз за ночь.
– Если под сексом ты имеешь в виду мой оргазм, то скорее да, чем нет. Захрапел бы прямо сейчас.
Соня повернулась к нему и потерлась носом об его нос, будто эскимоска какая.
– В чем же дело? Найди уже для нас место и храпи сколько хочешь.
Черт, он ведь совсем забыл сообщить ей радостную новость! Да и времени особо не было.
– Так ведь нашел! Лапа моя, нашел я для нас место!
Зрачки ее внезапно расширились.
– Правда? И хорошее место? Достойное?
– В смысле? Чего достойное? – делая вид, что не понял, Мещерский еще раз крутанул их обоих в кресле.
Красная как рак, Соня ткнулась лицом между его шеей и ухом. И он сжалился, обнимая ее и целуя в висок.
– Думаю, лишиться девственности на яхте не самый плохой вариант. Так что да, вполне себе достойное.
Глава 13
Увлекшись более интересными вещами, нужную мне фотографию Богдан сделать забыл, поэтому ему пришлось догонять посетителей и возвращать их назад, под идиотским предлогом подписать еще одну, четвертую копию договора. Так что фотку я сделала сама – слава богу, без осложнений. Уселась на один из столов в общем рабочем помещении чуть поодаль от его кабинета, притворилась, что копаюсь в телефоне, подняла его, вроде как для селфи, и вуаля – на снимке пожимающие друг другу руки Богдан Мещерский и Валентин Каверин.
Сунув мобильник обратно в сумку, я оперлась головой о стену и закрыла глаза, судорожно вздыхая и прокручивая в голове все, что произошло в последние три дня на моем любовном фронте.
А произошло многое. В частности, я только что сделала мужчине минет.
Нет, даже не так. Со знаком вопроса – я ли только что сделала мужчине минет?
Спорно. Скорее всего, меня просто подменили. Злобные, насмешливые инопланетяне выкрали мой мозг и заменили его на коллективное бессознательное всех гламурных уточек, для которых отсосать у мужика под столом такое же плевое дело, как пробежка с утра по набережной. Подменили и ржали надо мной в какой-нибудь изящный, полупрозрачный монитор, подвешенный прямо в открытом космосе.
Но если все же это была я, а не какая-нибудь гламурная уточка, то… даже не знаю, что про себя теперь и думать.
Открыв глаза, я посмотрела на свои руки, невинно сложенные на коленях – все те же руки, что и час назад. Только теперь это были руки, которые трогали мужчину… там.
Да что руки, что трогали?.. Если рукам стыдно, рту вообще впору помыться с мылом и заклеиться скотчем.
Боже мой, я только что держала во рту мужской член. Облизывала, обсасывала, пока не заставила его взорваться прямо мне в рот, наполняя горло густым, горячим фонтаном. Который я, вдруг почувствовав себя богиней секса, проглотила и даже не поморщилась.
Ах да, я же еще и кончила по дороге.
Охренеть. Просто охренеть, девушка.
Зажмурившись и мотнув головой, я решила проставить все точки над «и».
Во-первых, надо признать, что вела я себя как последняя идиотка. Кто ж минеты раздает на таком раннем этапе? Мне повезло еще, что Богдан не посчитал меня после этого невесть кем и продолжает вести себя со мной так же ласково после произошедшего, как и до.
Во-вторых мучиться, посыпать голову пеплом и считать себя «невесть кем» я не стану. Потому что я никогда раньше себя так не вела. Ни с кем. И моя сегодняшняя распущенность вовсе не означает, что я собираюсь превратиться в шлюху, направо и налево раздвигающую ноги.
Просто я влюбилась. Даже не по уши – по самую макушку и еще с полметра. Влюбилась, и рядом со своим мужчиной я схожу с ума, теряю голову и хочу секса. Много, часто и не только орального.
Уж не знаю, когда у меня это пройдет, но если верить женским журналам, либидо обратно пропорционально продолжительности отношений. То есть, после букетно-конфетного периода я, по идее, должна перестать кидаться на Мещерского и лезть ему в штаны при каждом удобном случае.
А пока, надо просто постараться держать себя в руках. Вот прям хватать себя за плечи, вдыхать-выдыхать и рисовать у себя в голове… ну не знаю, да хоть тот поход в общественную баню, куда меня летом потащила моя деревенская бабушка. Силой заставлять себя не реагировать на него так резко – на его близость, запах… на руки, умеющие заставить меня выгибаться и стонать… на его губы…
– Эй! – надменный женский голос вырвал меня из сладких воспоминаний.
Я подняла голову, недоумевая и даже с легкой тревогой – что-то часто на меня стали внимание обращать. Но тут же успокоилась – конечно, как тут не обратить внимание, когда уселись на твой собственный рабочий стол.
Вскочив, я быстро шагнула вбок, освобождая проход стройной брюнетке, брезгливо оглядевшей меня с высоты дорогущих, ярко-красных стилетов. Гладкие, прямые волосы, юбка-карандаш со шнурованным подъемом, кольца и дорогие часики вокруг запястья. Типичная офисная дева.
Хотя нет – всмотрелась я в бейджик - не типичная. Целый "младший менеджер" по каким-то там закупкам.
– Простите, – быстро извинилась я. – Устала просто, посидела пару минут. У вас есть письма для отправки?
Усевшись в свое кресло, женщина досадливо закатила глаза и махнула рукой в сторону подставки в углу стола, где лежали, один на другом, два тонких конверта.
Я стиснула зубы. Правильно, чего на всякую мелочь слова тратить?
Успокаивая себя – еще не хватало из-за всяких дур расстраиваться – подхватила оба конверта и, засовывая их в предназначенный для этого карман своей сумки, приготовилась ретироваться.
Громкий щелчок пальцев нагнал меня, заставляя на автомате обернуться.
– Прихвати-ка и это… – бросила дама, указывая куда-то вниз. Я проследила взглядом за ее рукой.
«Это» было брошенными прямо на пол тремя скомканными бумажками, залитыми чем-то коричневым, и ошметками банановой кожуры в той же мусорной куче.
