После ресторана решил поехать к месту, где они с Соней договорились встретиться, и ждать там, надеясь на то, что эта ревнивица все же одумается и придет.
Если нет – что ж… охоту на оленей-невидимок можно будет считать открытой.
***
Сколько у нее их было, интересно, баранов этих с пухлыми кошельками? Десять? Двадцать? Сорок?
Со странной смесью восхищения и брезгливости Богдан наблюдал за уроком, который Тамара бесплатно преподавала всем наблюдающим за ней женщинам. Во всяком случае всем, кто хотел научиться разводить богатых мужчин на деньги и прочие материальные плюшки.
В красном платье с разрезом до середины бедра, женщина сидела напротив Шубина, показывая ему ровно столько, сколько полагалось видеть, чтобы сойти с ума от похоти. И он повелся, этот «верный муж» – сходил с ума. Его нетерпение было хорошо заметно даже на расстоянии, сквозь целых два стекла – тонированного окна автомобиля, в котором сидел Мещерский, и главной витрины ресторана, на против которого он припарковался.
Естественно, Богдану не было слышно, о чем они говорили – ставить на Тамару жучок было бы слишком рискованным. Да и куда его ставить, если предполагалось, что платье это Шубин с нее через пару часов сдерет. Оставалось надеяться, что прирожденная хищница знала, о чем говорить.
А она явно знала, судя по влажному блеску в глазах конкурента. Или это от вина, которое она не то чтобы подливала, но по-женски просила подлить ей, поднимая бокал всякий раз, чтобы чокнуться и выпить вместе? Сама пригубляла малость, Шубин-же по привычке хлебал по полбокала.
Мещерский наблюдал за ними всего около двадцати минут, и за эти двадцать минут они почти полностью допили бутылку. Точнее Шубин допил – один. А учитывая, что ужин только-только принесли, пил он явно на голодный желудок. Что ж… может Томочке и не придется сегодня сильно упахиваться – еще бутылка, и ее сегодняшний герой-любовник уснет прямо на ней. Если не в ней, добавил он мысленно, ухмыльнувшись.
Однако, пришло время делать подстраховочные фото.
Он вытащил свой мобильник, еще раз проверив, не звонила ли Соня. Сжал челюсть, убедившись, что нет, не звонила. Черт, он начинал сердиться на девчонку…
– Марк… – позвал, отвлекаясь, рукой разглаживая хмурую складку на лбу.
Не дело это взрослому мужику злиться на малолетку, ох не дело… Но что делать, если все что хочется, это найти ее и ремня врезать, чтоб не дурила…
Водитель опустил перегородку.
– Слушаю, Богдан Александрович.
Отдав ему мобильник, Мещерский вкратце обозначил задачу – подловить вооон того официанта с острым, как у коршуна носом, сунуть ему в руку пачку купюр и дать телефон. Подождать, пока с какого-нибудь выгодного ракурса сфотографирует пару, которую обслуживает – желательно в момент наибольшего сближения – проверить фотографию, забрать мобильник, вернуться в машину.
– Никакой отсебятины, самому в зале не показываться, – проинструктировал он Марка напоследок. – Вполне возможно, что Шубин знает тебя в лицо.
Как только водитель удалился, решил снова набрать Соню – полез даже во внутренний карман... Чертыхнулся и вытащил руку, сообразив, что телефон-то отдал. Откинувшись на мягкую спинку сиденья, снова погрузился в молчаливо-медитативное наблюдение, периодически кося глазом на худенькую блондинку в кружевном, нежно-розовом платье. Спиной к нему, она сидела в компании двух подружек – одна явно беременная, вторая – холеная, губастая мажорка в брендовых шмотках.
И чем дальше, тем больше отвлекался он на эту блондинку в розовом, тем пристальнее всматривался в худые, вздрагивающие лопатки над глубоким вырезом платья. Было в ней что-то такое, что притягивало внимание, и он никак не мог понять, что. Может то, что она заметно нервничала? Даже со спины заметно было, что девушка сутулится и будто бы пытается втянуть голову в плечи. Периодически она подносила к глазам телефон, водила по нему пальцем, ждала чего-то и вновь опускала его, явно не добившись, чего хотела.
Окончательно перестав наблюдать за Шубиным, Богдан полностью переключился на незнакомку.
И вовремя переключился, потому что в этот самый момент вокруг ее столика начали происходить очень интересные вещи.
Сначала к компании присоединился высокий, смуглый молодой человек с модной прической чубчиком и в джинсах в обтяжку. Довольно симпатичный, хоть и гомиковатый на вид. Поздоровался со всеми и принялся с откровенным интересом рассматривать девушку в розовом. Та еще больше занервничала, совсем ссутулилась и будто бы попыталась выскользнуть из-за стола. Ей не дали. Что-то шепнув ей на ухо, одна из подружек поднялась со своего места, уступив его парню, сама же пересела на другой стул. Устроившись рядом с блондинкой, гость компании немедленно закинул руку ей на плечи.
Богдан нахмурился, начиная чувствовать себя очень странно. Что за хрень? Что этот урод себе позволяет? Не понимая, какое ему вообще до всего этого дело, приоткрыл дверь, охваченный странным желанием пойти внутрь и разобраться… как вдруг одновременно случились две совершенно непостижимые и не укладывающиеся в голове вещи.
С неслышным ему возмущенным воплем девушка, уступившая парню место, вдруг подскочила и фурией понеслась к столику, за которым сидел Шубин, уже успевший устроить пятерню на Тамарином бедре. «Ах ты скотина!» – без труда прочитал Мещерский по ее губам.
Вместо того, чтобы прогнать истеричку и натравить на нее охрану, Шубин съежился почище блондинки в розовом и начал что-то торопливо выговаривать, сложив руки в молитвенном жесте. Девушка не слушала его и орала в ответ, обвинительным жестом указывая на Тамару. Та же наблюдала за всем, в изумлении хлопая ресницами – дернулась только, когда девушка схватила со стола бокал с недопитым вином и с размаху плеснула ей в лицо.
Однако через секунду весь этот удивительный спектакль стал неважным и неинтересным.
Потому что в этот самый момент блондинка в розовом платье резко встала, скинув с себя руку кавалера, повернулась к окну лицом… и Мещерский узнал ее.
***
Внезапно стало трудно дышать. Он рванул на себе галстук, освобождая горло, но это не помогло – воздуха все равно не хватало.
Соня, его маленькая, любимая Соня не собиралась звонить ему, не планировала ехать с ним на яхту и вообще не была больше его.
Что же малышка делала, отключив свой телефон на целый гребаный вечер?
Она блядовала. Просто блядовала. Или бросила его – какая разница? Разоделась в пух и прах и приперлась с подружками в ресторан, знакомиться с новым хахалем – помоложе, полощенее. Таким, с которым гораздо логичнее закончить начатое, чем с ним, который ей в отцы годится.
Он, Богдан, разбудил в Соне женщину, а девственность получит другой. Вот она, бл*ть, справедливость жизни.
Стоп, осенило его вдруг. А была ли вообще девственность? И зажмурился даже - как лоха развели! А он все удивлялся, как могла быть девственница такой смелой и страстной... А ларчик-то просто открывался...
