Богдан быстро подошел к распростертому телу, присел перед ним на корточки и хлестанул по обрюзглой щеке ладонью. Потом так же хлестанул по второй.
– Эй, мешок с говном, ты живой?
Шубин неопределенно застонал.
– Что это тут у тебя… - пробормотал вдруг Богдан, заглядывая под лацкан пиджака Шубина. Цепанул что-то из его внутреннего кармана и хотел вытащить, показать мне… но не успел. Вдруг очнувшийся конкурент толкнул его в плечо и повалил на спину, с неожиданной ловкостью седлая его и неумело замахиваясь.
– Наа, сука, получи!
И врезал Богдану кулаком в нос, явно ломая его. И еще раз – туда же…
Я вся сжалась, в страхе ожидая и других ударов.
Но их больше не было.
Закрывая окровавленное лицо, Богдан пробился свободной рукой к горлу Шубина… и сжал его – крепко. Так крепко, что костяшки побелели.
– Пусти! – захрипел Шубин, цепляясь за его пальцы. – Пусти, сволочь…
Но Богдан не пустил. Наоборот – на помощь одной руке подтянулась другая.
Не пустил даже когда в его лицо снова посыпались удары – раз разом все более слабые.
Не пустил, когда вдалеке завыли полицейские сирены, неумолимо приближаясь.
И когда Шубин перестал брыкаться, а опухшее лицо его приобрело оттенок сыропрожаренного стейка – тоже не пустил.
Опомнившись, я бросилась к ним, принялась отрывать руки Богдана от жирной шеи Шубина... Но, похоже, что поздно – потеряв опору, грузное тело моего бывшего начальника обмякло, накренилось и тяжело повалилось вперед, придавливая собой человека на полу.
Так нас и застали полицейские – меня, в беспомощном ужасе прижимающую руки ко рту, и окровавленного Богдана, пытающегося выкарабкаться из-под неподвижной туши Шубина – килограмм в сто пятьдесят, не меньше.
Глава 23
К моему величайшему облегчению, Шубин не умер.
Полежав мордой кверху минуты полторы, он прекрасно отреагировал на искусственное дыхание, которое пришлось делать несчастному пареньку-медбрату. Закашлялся, захрипел, выпучивая глаза, увидел нас с Богданом и, трясущейся рукой замахал в нашу сторону.
– Это он… он напал на меня! Психопат… Ни с того ни с сего!
Ни с того, ни с его?! Я дернулась вперед, уже готовая выпалить «а кто без спросу ворвался ко мне в квартиру?!» но Богдан зачем-то остановил меня. Прошептал только «все идет как надо»… и позволил полицейским увести себя в наручниках, по заявлению о нападении!
Ухмыляющегося из-под кислородной маски Шубина унесли следом на носилках.
Хватаясь за голову, как была, в халате, я бросилась вниз по ступенькам за всей этой шоблой, в последний момент догадавшись спросить, куда везут Богдана – в какое отделение.
А вокруг подъезда уже собрались соседи, перешептываясь, показывая на меня пальцами. Мне было все равно – я судорожно прижимала к себе Снежка, пытаясь понять, как мне лучше доехать до отделения, где, без всякого сомнения, я буду подавать встречный иск – на Шубина, за его вторжение в мою квартиру, запугивания и издевательства над моим любимым животным. Я хочу посмотреть на того судью, который все еще решит, что со стороны Богдана это была неправомерная защита!
Мне на помощь неожиданно пришел Марк. Деловито подхватил меня под руку, повел и усадил в машину рядом с собой.
– Мне звонил адвокат Богдана Александровича и он сам, – сообщил, запирая дверцу и скрывая меня от каких-то подоспевших журналистов – или блоггеров – со своими микрофонами и камерами. – Я должен отвезти тебя к нему домой и никак не могу рассказать в чем дело, потому что ты девушка импульсивная и врать не сможешь.
Почему-то я сразу же поняла, что он цитирует Богдана.
– По поводу чего не смогу врать?
– По поводу Шубина. Тебе нельзя пока рассказывать, как дело было и нельзя подавать на Шубина заявление.
– Почему это? – возмутилась я. – Что за игры вы играете за моей спиной?
Нетерпеливо мотнув головой, Марк дал пару гудков – разогнать блоггеров, лезущих прямо под колеса, и вырулил со двора.
– Дверь! – спохватилась я. – Я не заперла дверь в квартире, а там – жемчуг! И одежда!
Чертыхнувшись, Марк остановился, вышел из машины и побежал обратно к подъезду, ловко ввинчиваясь в толпу зевак.
Я высунулась было за ним, и тут же спряталась, испугавшись, что привлекла к себе внимание. Прям увидела, как несколько раз в мою сторону щелкнули камерами со вспышкой, не говоря уже о телефонах, направленных на меня.
Марк вернулся через несколько минут, закинул на заднее сиденье сумку с вещами, кроличью клетку и передал мне колье, которое я тут же надела, чтобы не потерять.
- Почему домой, а не в полицию? – тут же, не успели мы отъехать, накинулась на Марка. – Что он опять задумал?
Марк хмыкнул.
- Уж поверь мне, Богдан Александрович не дал бы так просто себя арестовать. А раз дал, значит так надо.
И больше я от него ничего не добилась.
***
У Богдана дома я была всего лишь три дня назад, но, казалось, с тех пор прошла вечность. Такая же идеально убранная, словно гостиничный номер, квартира, и такая же чужая, как и тогда, когда я вырубилась здесь на диване, а потом пряталась от любовницы в ванной.
Вспомнив Оксану, я слегка усмехнулась, проходя следом за Марком на кухню. Где-то сейчас эта высокомерная выскочка, обозвавшая меня дешевой проституткой?..
- Богдан велел тебя запереть, потому что вскорости здесь соберутся журналисты – ты не должна ни с кем разговаривать, и не должна отвечать ни на какие вопросы.
Я уставилась на Марка.
- Журналисты? Зачем? Откуда они узнают? Что вообще происходит?! – у меня непроизвольно сжались кулаки.
- Я пошел… - Марк ловко увернулся, когда я попыталась схватить его, и вышел из кухни.
- Марк!
- Ты располагайся тут… И поспи, не думай ни о чем плохом.
Из коридора послышался мягкий щелчок замка и все стихло.
В полном расстройстве чувств я пошаталась по квартире, несколько раз набрала Богдана – конечно же, он не ответил.
Черт, что же он опять задумал? И почему нельзя было посвятить в это меня? Почему настоял на том, чтобы я не подавала заявление?
Чудом спасенный Снежок подал о себе знать.
- Что, маленький?.. Тоже волнуешься? – я выудила его из клетки. Судя по вновь белоснежной шубке, кролик успел привести себя в порядок и выглядел соответственно своему имени. – Пойдем, поищем в этих хоромах что-нибудь пожевательского…
Вместе мы обыскали холодильник, не расставаясь с телефоном, прикончили две большие морковки и пачку овсяного печенья. Потом устроились в гостиной на диване.
