И вопросов лишних задавать не будет – зачем ему это нужно, к примеру.
А это вдруг стало не просто нужным, а необходимым.
Конечно, он мог в любой момент запросить список всех сотрудников женского пола, просмотреть их личные дела и найти среди них ее. Ту самую – что заставила его сегодня позабыть о делах, концерте, на который вечером хотел сходить, и Оксане, которая ждала его на ужин.
Проблема была в том, что он совершенно не помнил ее. Блондиночку, повстречавшуюся ему сегодня в лифте. Что было весьма странным – потому что он неотрывно пялился на нее почти целую минуту.
Робкое, несомненно, юное создание – она уставилась на него так, будто он был голодным волком, а – она оленёнком, которого этот волчара сейчас сожрет со всеми потрохами. Наверное, именно это и было написано у него на лице.
И все же, по какой-то удивительной причине девчонка совершенно не отпечаталась в его памяти – закрывая глаза и пытаясь вспомнить, он видел только образ – хрупкий, ускользающий. Дурман, виденье из предрассветных снов, от которых сначала не хочешь просыпаться, а после надолго запираешься в ванной – ну или выпускаешь пар с любовницей, если той посчастливилось оказаться под рукой.
Увлеченный пустопорожней болтовней, он упустил это "виденье", не запомнив ни одной черточки, ни одной точной детали, кроме разве что цвета волос.
Весь день силился понять, что за чертовщина на него нашла – потому что засмотрелся он на девчонку так, что чуть этаж свой не пропустил – до дрожи засмотрелся, до стиснутых зубов и напряженного жара в штанах. Захотел ее сразу же, немедленно, всю и целиком – причем на каком-то подсознательном, гормональном уровне захотел… без включения мозгов совершенно. Еще мгновение и выбросил бы орущий в ухо мобильник, подхватил бы ее под задницу и пришпилил к стене, как бабочку к картонной раме.
Но лифт остановился, и Богдан на автомате вышел. Опомнился, обернулся уже через секунду, но было поздно. Двери плавно закрылись, "оленёнок" уехал, а он еще минут пять стоял посреди коридора, пытаясь вспомнить, какого цвета у нее были глаза и во что была одета.
Ошарашенный, побрел к себе, налил на два пальца коньяка.
На какое-то время отвлекся – навалилась работа, потом оттарабанил намеченную встречу с одним из кредиторов.
Потом приехала Оксана, вытащила его на обед – под вечным предлогом, что мол «совсем заработался».
Вернувшись как только смог, Мещерский засел в кабинете, заперся, открыл Фейсбук и принялся щелкать по профилям всех его офисных дам подряд, без разбору. Паре новеньких даже кинул запросы на дружбу – ни на что не надеясь, просто так. Одна была блондинкой да не той, другая явно выставила свою студенческую фотографию, а у третьей вообще на аватарке стояла какая-то жуткая корова из мультфильма, а фотографий не было вовсе.
Спустя какое-то время до него дошло, что блондинка из лифта могла быть буквально кем угодно. Самый простой вариант – клиентка, пришедшая получать кредит. Но могла быть и какой-нибудь аспиранткой, делающей кандидатскую по экономике. И пока он тратит драгоценное время на изучение профилей размалеванного офисного планктона, его эротичное виденье ускользает в чьи-то более предприимчивые руки.
От этой мысли почему-то сделалось мерзко на душе, и он решил пойти другим путем.
– Придумала! – воскликнула Щербакова после нескольких минут напряженных размышлений, и Богдан улыбнулся своему отражению в темном окне. – Закроем территорию кафетерия на полтора часа!
Он согласно кивнул.
– Хорошая идея. Только договорись заранее с хозяином о возмещении убытков. Чтоб не рисовал нам потом красивые циферки.
Да, в этом был смысл. Рассадить всех не рядами, а в свободной, непринужденной обстановке кафе. Самому же, переходя от столика к столику, спокойно и под разными углами разглядывать дам, пока они слушают себе лекцию о правах женщин и защите от харрасмента на рабочем месте. Как бы цинично это не звучало.
Если «олененок» – его подчиненная, она обязана будет там быть, и надобность перелопачивать кучу личных дел с фотографиями пятилетней и десятилетней давности отпадет сама собой. Если же нет… что ж, придумает что-нибудь еще. В «не судьба» Мещерский не верил в принципе.
Заместитель ушла передавать секретарше детали обязательной для посещения лекции, о которой в том числе будет сообщено завтра на утренней планерке, а Богдан расслабил галстук, откинулся в кресле и набрал Оксану.
– Уже все остыло, – наигранное равнодушие в ее голосе могло бы обмануть разве что ребенка. Да. Сегодня на ужин будет остывшая лазанья и слезы.
– Прости, не смог раньше выбраться. Завал полный.
– Да ничего страшного. У нас же… свободные отношения.
Он поморщился. Если бы любовница действительно соблюдала предложенные ей же самой «свободные» отношения, все было бы гораздо проще, и он бы сейчас не придумывал способы, как бы повежливее ее послать, чтоб не сильно обидеть.
«Главное не врать друг другу!» - так, кажется, она говорила, когда, наигравшись, они валялись в постели в первое их совместное утро. «Честность и открытость во всем и никаких обязательств!» Ни кольца, бл*ть, ей не нужно, ни подарков, ни обещаний – только качественный секс по обоюдному желанию.
Это ж надо было быть таким идиотом, чтоб повестись на это… Три месяца, а он уже чувствует себя женатым.
Перед тем как покинуть кабинет, Мещерский отпер сейф и снял с верхней полки похожую на маленький чемодан коробку. Заглянул внутрь – там, в темноте, стояли в рядок и ждали своего часа аккуратные, гладкие коробочки из ювелирного магазина – в каждом безделушка тысяч на триста-четыреста. Чуть поглубже – колье из черного жемчуга ценой почти в миллион, которое никто еще пока не заслужил. Всё выбрано и заказано по его просьбе исполнительной Щербаковой и являло собой своего рода откупные от особо назойливых представительниц прекрасного пола, которым вдруг показалось, что между ног у них райские кущи, а не то же, что и у всех.
Он вдруг почувствовал, что не зря, ох не зря ему снесло сегодня крышу от робкого олененка в лифте. Найдет он девчонку ее или нет – ясно одно. Сильно затянувшаяся «эпоха Оксаны» приближалась к своему логическому заключению, а его коллекция откупных, похоже, станет сегодня на одну безделушку меньше.
Подумав, он вытащил одну из трех коробочек – крайнюю слева, с браслетом из розового золота и качественных, пусть и не самых чистых бриллиантов – небрежно сунул ее в карман и вышел в пустой по вечернему времени коридор.
***
– Как для всех?
– Так. Для всех женщин фирмы, без исключения. Ты – женщина?
Я моргнула и в ступоре осмотрела себя – показалось, что Люда сомневается и задает этот вопрос всерьез.
И было от чего на самом деле. Ибо с сегодняшнего утра я выглядела почти полным андрогеном. Долго думала, не подстричься ли мне еще и «под мальчика», однако вовремя опомнилась – решила, что весь этот трехнедельный марафон того не стоит. К тому же, тогда я точно буду выглядеть фриком, и больше шансов, что меня начнут замечать.
