Что я на этот раз натворила? В чем провинилась? И не обещал ли он мне, что будет доверять, потому что по-другому нельзя, если любишь?
Пока ехала, замучила себя так, что голова заболела. Ничего уже не хотелось – ни разбираться, ни выяснять… Домой бы, да голову в подушку зарыть
– Деловой центр! – объявил водитель. Я встрепенулась, приказала себе не раскисать и полезла к выходу.
***
– Вот тебе и тихушница… – секретарша Люда охаживала меня с ног до головы таким взглядом, будто я только что приземлилась перед ней на летающей тарелке. – Как?! Как у тебя получилось Мещерского-то захомутать?.. И этого, как его… Шу…
Я поморщилась.
– Не произноси имя дьявола всуе. И поменьше смотри телевизор. Там все врут.
– Так ты не любовница Мещерского? – Люда непонимающе нахмурилась.
Устало приземлившись перед ней на стуле, я вздохнула и подперла щеку кулаком.
И зачем только я, испугавшись идти напрямую к Богдану в кабинет, поперлась сюда – в свой номинальный рабочий отдел?
А звучит-то как… «любовница Мещерского»... Достойно, ничего не скажешь.
Люда хищно подалась вперед.
– Так любовница или нет? – внезапно глаза ее расширились. – Поэтому ты который день гуляешь, и никто тебя не увольняет? Да?
– Слушай, я пойду, наверное…
Тянуть больше нельзя, поняла я и решительно встала. Только хуже себе делаю… Да и от Люды надо отвязаться как-то.
Вот только последнее оказалось непросто.
– К нему пойдешь, да? – секретарша вскочила со своего кресла и поспешила за мной. – Давай я тебя проведу коридорами, а то у нас журналюги вертятся с утра, выгонять не успеваем…
С «коридорами» банка «Меридиан» я была незнакома, да и с журналистами встречаться не хотелось – мало ли, вблизи узнают. Потому предложение Люды я с готовностью приняла.
Миновав логистический отдел, мы вышли на бетонированную площадку пожарной лестницы – мрачную и пустую. Пройдя несколько пролетов, вышли в пустующий коридор, посреди которого стояла тележка уборщицы. Люда шла впереди, гулко цокая каблучками, периодически оборачиваясь и подгоняя меня.
– Слушай, ты не думай, что я подмазываюсь, – неожиданно затараторила она. – Но не могла бы ты замолвить за меня словечко перед руководством? А то я что-то засиделась на месте секретарши главного логиста… Я ведь тебе помогаю, правда? И вообще с самого начала взяла под крыло... А? Что скажешь, Сонь?
Но я не ответила, прижимая палец к губам. Из-за двери, мимо которой мы проходили, доносился голос. Его голос.
– Здесь открыто? – одними губами спросила я.
Люда пожала плечами.
– Не знаю… Давай попробуем…
Дрожащей от волнения рукой я нажала на железную ручку двери – скорее всего без толку, вряд ли черный ход будет не заперт.
Однако дверь поддалась, и я осторожно потянула ее на себя.
Заглянув внутрь, увидела совершенно сюрреалистичную, по нынешним стандартам, картину – продолговатый кабинет с овальным столом для заседаний, а за ним, в дальнем от меня углу – троих. Богдана, еще одного человека, нависающего над ним и что-то показывающего на листе бумаге, и… Маринку Шубину. Довольную, размалеванную, как на праздник, с дорогой шариковой ручкой наготове.
Я зажмурилась, не желая признавать реальность происходящего.
А когда снова открыла глаза – все трое уже смотрели на меня. Маринка – с нескрываемым презрением и усмешкой, незнакомец – с равнодушием, Богдан же – непроницаемым, тяжелым, пристальным взглядом.
***
– А ты вовремя…
Маринка откинулась на стуле, игриво кусая ручку.
Богдан тоже выпрямился, не сводя с меня глаз.
– Что… что здесь происходи…
– Присядь, Соня. Раз пришла.
Непослушными руками я нащупала спинку стула, отодвинула его и села. Ощущение сюрреализма не отпускало, и, возможно, именно оно и спасало меня от истерики.
Как такое в принципе возможно?
Богдан и Марина Шубина? Вместе? В одной комнате?
Это ведь из-за нее он не звонил, поняла вдруг я. Из-за нее сейчас смотрит на меня как на чужую…
Что же эта сука наплела ему про меня?..
Будто услышав мои мысли, Марина усмехнулась.
– А я как раз думала, как бы и тебе дать послушать… Очень хочу глазенки твои увидеть жалостливые. Помнишь? Ты мне еще рассказывала, как мужиков соблазняешь. Мол не нахрапом их берешь, не блядовитостью, а вот этими вот глазками жалостливыми, как у олененка Бэмби.
Я дернулась, услышав знакомое прозвище и стиснула зубы, чтобы не разрыдаться… Он и это ей рассказал.
– Богдан Александрович… Можно я ей тоже поставлю? Посмотрим на реакцию.
Лицо его все еще было непроницаемым. Где ты, любимый? В каких омерзительных, лживых фантазиях?
Не дожидаясь разрешения, Марина пододвинула к себе мобильник и затыкала пальцем в экран. Тут же раздался мой голос. Сквозь густую вату в ушах я прослушала запись – явно смонтажированную, фальшивую – где я собираюсь спать с директором «Меридиана», чтобы выудить у него информацию.
Вот оно что.
Медленно закрыла глаза. Бесполезно что-то объяснять человеку, который вот так просто поверил в откровенное вранье. Не поговорил, со мной, не послал запись на экспертизу… Опять поверил в гребанное вранье! В то, что на лежит поверхности...
– И так она всегда делает, – довольным голосом прокомментировала Маринка. – Со всеееми своими мужиками. Играет из себя невинную овечку. Я ведь вам говорила, что она даже оправдываться не будет…
Богдан все еще молчал, не сводя с меня мрачного взгляда.
И тут в голове настойчиво запульсировало недоумение – какие такие «мои мужики»? Он ведь знает, что я была до недавнего времени девственницей. Как же мог поверить, если знал?..
Стоп.
Он-то знал. А вот Маринка нет. Я никогда не откровенничала с ней до такой степени. Никогда не говорила, что у меня еще не было мужчины. Вот она и рассудила по себе, что мол нельзя в девятнадцать лет сохранить невинность. И пошла ва-банк! А Богдан…
Он подыграл ей! – озарило меня вдруг. Просто играет, пытаясь на что-то ее развести, заручившись полным доверием.
Я резко распахнула глаза.
Ну конечно! Мещерский кто угодно, только не идиот! Притворился небось, что поверил записи и во все, что она ему тут нарассказывала, и крутит этой мстительной дурой в своих интересах!
А я тоже хороша – опять приперлась куда не звали, испортив ему всю малину!
Подтверждая мои подозрения, Богдан еле заметно, дальним от Маринки глазом… подмигнул мне.
