И встал – резко, оглядываясь, будто искал чего.
Я же, успев уже на втором звонке заглушить телефон, еще глубже вжалась в угол, совсем спрятав лицо за спиной соседки.
– Что ж, дамы… – так и не найдя что искал, генеральный растеряно почесал в затылке. – Я всех услышал, всех запомнил. Продолжайте, госпожа Терехова, а я тут… в сторонке посижу, – и взяв стул, поставил его у самого выхода из кафе.
Сел и вытянул свои длинные ноги поперек дверного проема, будто запер всех в помещении.
– Совсем ему делать нечего… – услышала я осторожный шепот слева, и сама удивилась.
Действительно странно.
А главное, снова страшно. Я ведь только-только убедила себя в том, что вчера лифте мне все привиделось. Что ну никак такой большой человек не может иметь на меня какие-либо виды. И вот опять смутные и – чего уж греха таить – волнительные подозрения принялись терзать мою душу.
А вдруг все это неслучайно? Ведь и вправду удивительно, что Мещерский заявился на женское собрание, а уж то, что остался – вообще необъяснимо…
Если только…
Сердце забилось сильнее.
Стоп.
А спроста ли вообще это собрание?
Еще вчера про него никто не знал – даже Люда вон возмущалась, что не предупредили – она бы отгул взяла. И вдруг – на тебе! Да и лекторша явно не подготовленная – сама сказала, что не успела собрать всю информацию из-за срочности вызова.
Ведь если по логике рассудить, обязательную, общую лекцию о харрасменте имеет смысл устраивать, если что-нибудь в этом духе уже произошло – что-нибудь из ряда вон, за что фирму могут засудить или ославить в прессе.
А Мещерский даже не в курсе был, что подобные инциденты происходят под самым его носом! Зачем же тогда караулил под дверью, подслушивал?
А что, если он не подслушивал… а подглядывал? Что если искал не чего-то, а… кого-то?
Я откинула голову на стену и закрыла глаза, чувствуя, что комната начинает плыть вокруг меня.
Чушь! Бред! Даже если и ищет – то только потому, что подозревает в чем-то, а не из романтических побуждений... А может, информацию какую получил – что, мол, казачок у него засланный в офисе. И запрос на дружбу по той же причине мог отправить.
Черт же меня дернул пойти на эту долбанную лекцию… Ведь никто бы и не заметил… Отсиделась бы в туалете спокойненько…
Не шпионка я, а дура набитая!
А если он и впрямь до конца лекции собрался тут торчать? Выход-то из кафетерия один.
Весь оставшийся час, во время которого нам разъясняли обоснованные законодательством права женщин на рабочем месте и способы борьбы с нежелательным вниманием вышестоящих, я пыталась придумать, как мне самой этого «внимания» избежать. И придумала.
В тот самый момент, когда лекторша закончила, и все принялись с облегчением вставать, я незаметно, плавным, боковым движением соскользнула вниз – прямо под крытый длинной скатертью стол для фуршетов.
Тут же поняла, какой это идиотизм, но вылезать было поздно.
***
Среди собравшихся «олененка» не было.
Точнее, в одно мгновение ему показалось, что он увидел ее – мелькнули в толпе испуганные глаза… и тут же пропали – так быстро, что он снова не запомнил, какого они цвета. Кто-то подвинулся, кто-то встал, все смешалось, и он остался с носом.
Богдан Мещерский не любил оставаться с носом.
Да, он не мог сейчас объявить перерыв, выстроить всех баб рядами, как солдат на плацу и пройтись по этим рядам, всматриваясь каждой в лицо. Как минимум посреди лекции по харрасменту это показалось бы неуместным.
Но он мог немного подождать и сделать это позже – когда лекция закончится.
Выход из кафетерия один – если не считать кухню – и волей-неволей женщинам придется миновать его, если он засядет караулить у этого самого входа.
Ему даже смешно стало – до какой степени все это напоминало охоту. Олени, хищники, западни… не хватало только гончих. Где ты, интеллигентный, все-просчитывающий, избалованный и пресыщенный женщинами человек с двумя высшими образованиями? Один испуганный Бэмби, и как рукой смело весь тонкий налет цивилизации.
Почему с ней? Почему не с Оксаной, истерику которой он вчера стоически пережил – так и не бросив ее, как собирался?
Окснаку никогда не нужно было ни преследовать, ни добиваться – он вообще раньше считал подобные отношения архаизмом, с презрением глядя на плейбоев, считающих победы на любовном фронте. Зачем все это нужно, когда есть легионы свободных, готовых к отношениям женщин? Зачем напрягаться, бегать за тем, что не дается в руки, если на каждого найдется своя Оксана?
Мещерский и сейчас считал подобное поведение глупостью. Только глупцом на этот раз был он сам.
– Спасибо, дорогие женщины. Все свободны! – объявила лекторша, и ее голос потонул в облегченным, радостном гуле.
Ему даже немного стыдно стало – директор называется. Мало того, что украл у людей драгоценное время, так еще и лекцию против харрасмента ради харрасмента же и использует.
Злясь и ловя на себе откровенно удивленные взгляды, он немного отодвинулся со стулом, чтобы не казаться уж совсем идиотом.
– Всего хорошего, Богдан Александрович… До свиданья…
Кивая, он цепко оглядывал каждую из женщин, покидающих кафетерий. Несколько раз отвлекся, раздавая визитки тем, кто хотел договориться с ним о личной встрече, но в принципе никого не пропустил.
Вскоре в кафе остались только он да лекторша, собирающая разложенные по барной стойке и выброшенные на пол листовки с брошюрами.
С тяжелым сердцем Мещерский поднялся, понимая, что проиграл. Причем не просто проиграл, а с концами, потому что никаких планов, кроме как «потом подумаю» на этот случай у него припасено не было.
В душе он почему-то был уверен, что девчонка все же работает в его фирме и что он увидит ее здесь, в этом кафе. Уж слишком робко она смотрела на него вчера – как смотрят на босса, а не на какого-нибудь постороннего дядю в банке.
Отставил стул к стене, Богдан направился к выходу, напряженно думая.
– Вы что здесь делаете, девушка?
Уже почти покинув помещение, он обернулся на возмущенный окрик госпожи Тереховой – лекторша стояла, согнувшись и приподнимая скатерть, которой был накрыт стол для фуршетов.
Мещерский сощурил глаза, машинально сделал шаг вперед.
– Я… извините… я случайно… – пролепетал из-под стола девичий голосок, от которого внутри все собралось в тесный, напряженный ком...
– А ну вылезайте! – скомандовала лекторша. – Не то охрану вызову.
И это вышибло его из ступора.
Отбросив брошюру, которую все еще держал в руках, в несколько быстрых шагов, Мещерский преодолел расстояние между столом и дверью, отодвинул женщину в сторону… и присел на корточки, заглядывая в полумрак.
