Маруся тоже пыталась подрабатывать, но я ей запрещал.
Я всегда считал, что семью должен обеспечивать мужчина. Дело женщины - создавать уют, быть красивой, ласковой и всегда готовой к постельным развлечениям.
Я хотел быть крутым самцом. Но у меня не очень-то получалось…
Я бесился. Ходил с хмурой рожей. Маруся расстраивалась.
Я злился еще сильнее - потому что дома меня ждала не ласковая кошечка, а нервная тигрица.
К концу первого года нашей совместной жизни я более или менее разобрался с финансами. Нашел нормально оплачиваемую работу, окончательно забив на учебу.
Но это не привело к гармонии в нашей молодой семье.
Потому что я внезапно осознал, что я олень.
Мне едва исполнилось двадцать. А я уже был глубоко женатым человеком!
Мои друзья тусили по клубам, внезапно срывались на море, просаживали деньги в барах… А мне нужно было каждый вечер идти домой.
Где моя молодая жена с энтузиазмом вила гнездо.
И на мое предложение сходить в клуб морщила носик. А, когда я говорил, что хочу потусить в выходные с пацанами, ее глаза наполнялись слезами.
Я любил Марусю.
Правда, любил. Очень сильно.
Но, в то же время, я задыхался. Я хотел свободы. Я чувствовал себя гребанным подкаблучником. И сам себя за это презирал.
Обстановка у нас дома с каждым днем накалялась все сильнее.
Маруся все чаще ревела. Я все больше зависал с друзьями. С ними было весело. А с ней - невыносимо.
Когда я в первый раз вернулся домой под утро, Маруся устроила истерику.
Во второй раз она встретила меня холодным молчанием и не разговаривала со мной неделю. Секса у нас в ту неделю тоже не было.
Хотя до этого мы все ссоры заканчивали в постели, и только это нас спасало.
Дальше все нарастало как снежный ком.
Я сам не знал, чего я хочу!
Я хотел вольной жизни. Мне было всего двадцать, я четко осознавал, что не нагулялся.
Но, при этом, я не хотел расставаться с Марусей. Я не мог представить, что она будет с кем-то другим! От одной мысли, что ее может коснуться какой-то чужой мужик, я яростно скрежетал зубами.
Наверное, меня бы устроил такой сценарий: Маруся идет в монастырь, а я иду догуливать.
Не то чтобы я именно так это формулировал… Но сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что хотел чего-то такого.
Да, я был настоящим говнюком!
И я не оправдываюсь. Просто объясняю.
Как-то Маруся заявилась на вечеринку, где я зависал с друзьями. И застала меня в пикантной позе: ко мне на колени взгромоздилась некая девица. Секса у нас не было, хотя мой жеребец на этом настаивал.
Но Маруся, естественно, решила, что был.
И через пару дней она устроила мне представление: я пришел домой, а она там сосется с каким-то однокурсником.
Его рука лежала на ее попе. Моей попе!
А его поганый язык исследовал ее рот. Нежный клубничный рот, который должен быть только моим…
Я мог ее тогда убить.
Или, скорее, его.
У меня перед глазами была красная пелена ярости. В груди горело, кулаки сами собой сжимались. Я ничего не видел и не соображал.
И я до сих пор невероятно признателен своей разумной части за то, что она взяла бешеного меня за шкирку и вытащила из квартиры.
Я ушел.
Вернулся к друзьям. Напился. Переспал минимум с двумя тёлками. Может их было больше - я не помню.
Но я помню, что сделал так, чтобы моя жена об этом узнала.
После этого мы виделись с Марусей всего лишь раз. Во время развода.
Мы почти не разговаривали.
Мы ненавидели друг друга. Так сильно, что не могли находиться рядом.
Мы договорились больше никогда не встречаться.
И это было единственно правильным решением.
Да, я в тот момент ненавидел Марусю. За измену. Даже если это был всего лишь поцелуй. Все равно это измена!
Но еще сильнее я ненавидел себя. Потому что знал - это я во всем виноват.
Я не смог стать для нее хорошим мужем.
Сначала я превратился в подкаблучника, а потом - в говнюка и монстра.
Итак, в двадцать лет я с облегчением вернулся к свободной жизни. Решил, что семья - это вообще не моя история.
Я был уверен, что мы оба будем счастливее порознь.
Но теперь теперь-то все изменилось!
21
Маша
Богдан опустил меня на землю у дверей, ведущих с террасы, где проходил фуршет, в холл отеля.
Мы вошли, держась за руки.
В лифте Богдан сжал мою руку сильнее. На его лице отразилась внутренняя борьба.
- Хочешь поговорить о прошлом? - спросил он.
По всему видно, что ему хочется заняться совсем не разговорами. Но он думает, что я хочу разобраться в том, что случилось тогда.
Может, и хочу…
А с другой стороны - зачем? Что было, то было.
В нашем расставании были виноваты мы оба.
Я тогда чувствовала, что Богдану не хватает свободы. И, если бы я была мудрой женщиной, я бы ослабила хватку.
Не звонила бы по сто раз на дню, не контролировала бы каждый его шаг, не устраивала бы истерик, когда он хотел встретиться с друзьями. И не ревела бы каждый вечер, обвиняя его в том, что он меня разлюбил.
Вместо этого надо было ходить вместе с ним по клубам - он меня звал, между прочим! Надо было поближе познакомиться с его друзьями и перестать ревновать к ним. Надо было развлекаться вместе и получать удовольствие от жизни!
Но я изображала идеальную домашнюю жену: пекла пирожки, ждала его у окна, планировала спокойные выходные вдвоем… Я делала все, чтобы удержать Богдана возле себя. Но у меня не получалось.
Главную ошибку я совершила, когда решила вызвать его ревность.
У меня были причины для бешенства! Я застала его с другой бабой на коленях!
Сейчас Богдан говорит, что с той Ксюшей у него ничего не было… Может, и так. Но я была уверена, что было.
В тот момент все мои страхи воплотились в реальность. Я давно подозревала, что он начал мне изменять. И вот я увидела его с другой!
Я хотела сделать ему больно. Я пригласила домой однокурсника, который давно ко мне клеился. Я дождалась момента, когда раздался звук поворачивающегося в замке ключа.
