Но я все же вынырнула на поверхность.
Мне нужно быть разумной. Думать головой, а не сердцем.
И уж тем более не тем, что под юбкой!
Так хочется ему верить...
И тому, что его брак фиктивный. И тому, что он изменился и стал ответственным человеком. Что он не просто во второй раз запал на мою задницу, а хочет серьезных отношений.
Кстати, этого он не говорил.
Но, кажется, подразумевал. Или нет?
Очень хочется, чтобы это все было правдой!
Праздник удался на славу. Папины друзья, средний возраст которых составлял пятьдесят с хвостиком, колбасились так, что молодые завидовали. Они заставили диджея включить какой-то тяжелый рок и бурно вспоминали молодость…
Я весь вечер очень переживала за маму.
Ей же нужен покой! А она скачет по сцене, вырывает микрофон и дяди Левы и подпевает какой-то неизвестной мне, но, определенно, убойной песне. Никогда не видела своих родителей такими!
А ведь они у меня еще молодые. Папе сегодня исполнилось пятьдесят пять, мама чуть младше. Они еще бодры и полны сил. Вот только в прошлом году врач меня очень напугал, когда сказал, что мама была на грани инсульта.
И я очень переживаю, что она себя не бережет.
К счастью, маленькие дети захныкали и запросились домой, и вечеринка начала потихоньку сворачиваться.
- Вы с Богданом можете лечь на диване в зале, - внезапно выдала мама, пока мы собирались. - В твоей комнате узкая кровать.
- Что? - растерялась я.
Блин. Родители ожидают, что мы с Богданом будем спать вместе. А я об этом совершенно не подумала!
Да, между нами, кажется, что-то начинает налаживаться. Но это самое начало процесса! Я не готова прямо сегодня заняться с ним сексом.
При мысли об этом меня бросило в жар. Внизу живота что-то заныло, а груди стало тесно в лифчике.
Дурацкие гормоны!
- Я могу пойти в гостиницу, чтобы вас не стеснять, - выдал Богдан. - Мы с Марусей можем вместе пойти.
Он был рядом? Он все слышал? И сказал именно то, что заставит мою маму яростно возражать.
- Что за глупости! - воскликнула мама. - Никто не пойдет в гостиницу. Мы и так редко видим Машу. А тебя вообще десять лет не видели.
Они и тогда встречались с Богданом всего несколько раз. Наш брак был слишком недолгим, мы не успели наладить тесные семейные связи.
- Ну раз вы настаиваете, - радостно произнес Богдан. - Мне остается только согласиться.
Ну конечно! Еще бы, он не согласился.
- Маруся, не переживай, - прошептал Богдан мне на ушко, когда мама отошла. - Если ты не захочешь, ничего не будет. Не надо меня бояться…
- Бояться тебя? Бояться должен ты!
- Ого! - его глаза вспыхнули жарким огнем. - Угрожаешь?
- Будешь спать носом к стенке. Если переступишь границу - тебе конец.
На мои угрозы он только расхохотался.
Богдан
Клубничка надела миленькую ночнушку, видимо, оставшуюся еще со школьных времен. С оборочками и котиками.
Но, похоже, с тех пор Маруся стала на пару размеров красивее. В районе груди морды котиков растянулись так, что они стали похожи на разожравшихся тигров.
Мои боксеры тоже трещат по швам, и я маскируюсь, как могу. Если Маруся это увидит, мой жеребец будет порублен на колбасу. Конскую.
Она выключает свет. Командует мне:
- Носом к стенке!
- Нижним носом? - смеюсь я.
- Всем, что выпирает! У нас ничего не будет. Даже не надейся.
- Почему?
- Я не хочу. Я не готова. Я все еще злюсь на тебя.
Я отползаю к стенке. Маруся укладывается рядом. Спиной ко мне.
У меня чешутся руки - так хочу ее погладить и обнять. У меня все чешется! Особенно жеребец. Весь.
Но я терплю. Боюсь спугнуть.
Маруся ворочается. Не может удобно устроиться.
- Душно, - шепчет она. - Открой балкон.
Я перепрыгиваю через нее, распахиваю балконную дверь, возвращаюсь. Сажусь на колени рядом с кроватью.
- Хочешь, расскажу сказку?
- Не хочу.
Маруся снова ворочается. Переворачивает подушку.
- Принеси воды. Пить хочется.
Я пробираюсь на кухню и приношу Марусе воду.
Она жадно пьет и накрывается одеялом с головой. Некоторое время лежит неподвижно, но потом снова начинает ворочаться.
- Бессонница? - сочувственно спрашиваю я.
- Ага, - недовольным тоном бурчит она. - Устала, а уснуть не могу!
- Может, погладить спинку? Ты расслабишься и уснешь.
Маруся замирает, а потом нехотя отвечает:
- Не надо.
Я воспринимаю это как сигнал. Прыгаю на кровать, устраиваюсь позади Маруси, стараясь держать жеребца подальше. И нежно провожу кончиками пальцев по ее плечу.
По шее. По спине.
Маруся задерживает дыхание.
- Расслабься, - шепчу я. - И спи.
Маруся не спит. Ее дыхание учащается. А когда мои пальцы, легко касающиеся ее кожи, подбираются к чувствительным местам, она вообще перестает дышать.
Я знаю, что это значит. Я хорошо ее знаю.
Я чувствую, чего она хочет...
Когда я спускаю с ее плеча бретельку ночнушки, она не сопротивляется. Мои прикосновения к груди заставляют ее тихонько застонать и закусить губу. Я вижу это в рассеянном свете фонарей, проникающем в окно.
И вот уже ночнушка трещит под моими руками, и сладкие клубничные соски рвутся мне навстречу. Я щекочу их языком, облизываю и сжимаю губами.
Маруся выгибается, стискивает мои плечи, кусает свои пальцы, чтобы не закричать.
Она скучала по мне. Ее тело жаждет ласки.
Я знаю, чего она хочет…
Сползаю вниз, стаскиваю с Клубнички трусики, закидываю ее ноги себе на плечи и погружаюсь в клубничное блаженство.
Складочки набухли и истекают соком. Бугорок такой чувствительный, что я едва его касаюсь, заставляя Марусю извиваться и тянуться к моему языку. Я дразню ее недолго. Она слишком соскучилась по мне…
Провожу языком вверх, вниз. Потихоньку ускоряюсь. Раздвигаю пальцами складочки, чтобы ни один миллиметр спелой клубнички не остался без внимания.
Ее ногти впиваются в мои плечи. Она взрывается мне навстречу, не удержавшись от вскрика. Трепещет, содрогается, обнимает меня.
