Теперь только ветер выл где-то в вышине, шуршали снежинки, сыплющиеся на наши головы, да потрескивал костерок, разведенный Ацуром. Сухие кусочки торфа, вынутые из сумы мага, служили огню пищей, которую он яростно поглощал, отдавая взамен свое тепло.
Вернувшиеся подземцы принесли с собой несколько тушек птиц, и мы с Зираной бросились ощипывать добычу. Монотонно выполняя выбранную работу, я старалась не думать о плохом. А размышляла о том, что духи противоречия, в действительности, оказались отличными спутниками, несмотря на пугающую внешность и все страшные истории, слышанные мной за свою короткую жизнь. Потом, правда, припомнилось, что шалят только дети этих самых духов, и эти шалости не всегда бывают безобидными, потому спросила у Икциара, сидящего рядом:
— Скажите, а в детстве вы часто подшучивали над наземцами?
— Я и сейчас, бывает, подшучиваю над вами! Вы, наземцы, существа странные, вроде, не глупые, но постоянно придумывающие себе несуществующие проблемы! Например, те же ожившие кошмары! Как тут устоять и не воплотить вашу мечту в жизнь?
— Это не мечта, — вознегодовала я, — это кошмар!
— Тогда объясните, зачем о нем вспоминать! Ну приснился страшный сон, так это со всеми случается, но отчего о нем нужно думать и днем? Да так, что шарахаться от каждого шороха и любой тени?!
— Те есть, бедняга, отправившийся за Грани раньше положенного срока по вине юного духа противоречия, просто обязан похвалить сего сообразительного отпрыска? — кажется, я перехвалила подземцев, ошиблась на их счет.
Арлен склонил рогатую голову на бок, готовясь ответить мне, но диалог продолжил Икциар:
— Тогда задайте себе другой вопрос, ведунья? Почему именно жители Озерного и Студеного становятся жертвами наших детей? Ни один маленький обитатель Солнечного и Морского не пополнит этот список, исключая разве что обидчивых девочек! Прочие же лишь посмеются над проделкой, а то и сами подшутят над демоненком!
— Вы не поняли, ведунья, — Арлен все же высказал свое мнение, — дело не в шутках наших детей, а в вашем к ним отношении! Вы, ведьмы, так же, как и ведьмаки и те, кого вы оберегаете, не умеете веселиться! Вы серьезны, унылы, скучны, порой злобны, иногда плаксивы. Улыбаетесь редко, и в основном лишь тогда, когда сделали какую-нибудь каверзу, а подсознательно пестуете мысль, что не пройдет она для вас даром, и месть обязательно настигнет! Отсюда выходит источник ваших проблем! Те же кошмары!
Сказать на это мне было нечего, если только одно, и я брякнула нелюбезно, себе под нос:
— Так было раньше, сейчас мы меняемся!
— Поверьте, все это заметили и вздохнули свободнее! — ядовито известил изменчивый, вынуждая меня сцепить зубы.
На это у Арлена нашлись слова:
— Аниика, не потеряйте, что с таким трудом приобрели!
Я воззрилась на мертвую птицу, вонзая нож в ее плоть, отвечать не хотелось. Лезвие вспороло кожу, обагряя ее каплями крови, а я, выпустив излишнюю злость, кивнула.
К вечеру вернулись мрачные до невозможности Райт и Грэйн, ничего объяснять не стали, но об их неудаче можно было понять и так. Я тихонько подошла к супругу и, ни о чем не расспрашивая, предложила ему поужинать. Гримм принял из моих рук плошку с наваристым супом, взял ломоть хлеба и подарил усталую улыбку. Как оказалось, мне вполне хватило и этого. Краем глаза удалось выхватить, как оскалился изменчивый, но почему-то не съязвил в своей обычной манере, только отвернулся и внезапно изумленно крякнул.
— Что там? — насторожился Лют, пока остальные крутили головами, пытаясь высмотреть то, что удивило Да'Айрэна.
— Хм… — глубокомысленно протянул Арлен и повернулся ко мне. — У нас гости!
Я моргнула, подумала и скривилась:
— Только не говорите мне, что это Лийта добралась до нас?
— Как скажете! — покладисто согласился не расстраивать меня подземец, только я все равно приуныла — ведьм видеть не хотелось.
Но пришлось! Злые, вымотанные долгим блужданием в горах, замерзшие ведьмы спустились к нам. «Уничтожить всех и все!» — так и читалось на их лицах. Стоило им увидеть меня, как глаза у всех троих ведуний округлились. Вот что они такого во мне разглядели? Я невольно прикрыла лоб челкой, потому что возникло полное ощущение, будто там сияют какие-то письмена, видимые лишь моим соотечественницам. По выразительному взору Лийты было заметно — она ведает о том, что я стала женой мага. К счастью, оглядевшись, Сероволкина передумала требовать от меня объяснений. И чтобы у нее не возникло желание требовать их вообще, я нагло огласила:
— Встаньте в круг! Так мне будет проще!
Ведьмы изумились намного больше, а под конец и вовсе ошалели, потому как спутники стали исполнять мои указания без лишних вопросов. Скорее всего, мужчинам хотелось уточнить многое, но никто не произнес и звука. Полагаю, при ведьмах спорить со мной они не решились. Только Икциар проявил нежданную заботу:
— Ведуньи, вы ужинать будете? Если да, то мы оставим вам часть припасов!
— А вы, — сурово поинтересовалась у него Лийта, — куда собрались?
— Мир спасать! — многозначительно оповестил ее подземец.
— Без нас?! — Сероволкина начала задыхаться от охватившего ее негодования.
— С вами, — обреченно поспешил изречь Икциар, потому как понял, что спорить с ведьмами, он не готов.
Я отвлеклась от всего, сосредоточившись на собственных эмоциях и чувствах, именно они должны были помочь мне исполнить задуманное. Предчувствие беды, безотчетный страх, легкие опасения, ревность, раздражение — я отодвинула на задний план. Это все приходящее, которое мешает мне быть самой собой — я свободна от всего дурного! Ветер — он главный символ свободы, только он волен лететь туда, куда возжелает. Ветер — такой разный, неожиданный или предсказуемый; горячий или ледяной; сильный или едва уловимый! Я стану похожей на него вознесусь к небесам, чтобы обрушить свою мощь на землю! Или прогоню злые тучи, возвращая солнечный свет людям! Я все могу!
Несколько глубоких вдохов, помогающих избавиться от ненужных мыслей, будто от старого хлама, и только цель впереди — замок Эрии. Я почувствовала, как уменьшился мой вес, а ноги оторвались от земли. Раскинула крылья-руки, взмахнула ими, поднимаясь к облакам, не оглядываясь назад, увлекая за собой спутников. Вот она звездная дорога, сквозь которую пролетают редкие снежинки, искрясь в голубоватом свете сверкающих созвездий. Я лечу над ней, остальные беспокойно суетятся, пытаясь не смотреть вниз, стремясь устоять. А ведь и я когда-то была такой же!
Теперь только искрометная радость, бесподобное ощущение легкости во всем теле, невиданный доселе восторг. Внизу мелькают горные пики, покрытые снегом, где беснуются создания старухи-вьюги. Ветер летит со мной, сейчас только он мой партнер, мы танцуем и флиртуем с ним, ведем непринужденную беседу о том, как хорошо быть свободным. Только я помню, что увлекаться нельзя, главное вовремя остановиться, и когда внизу мелькает знакомый пейзаж с речушкой и мостом через нее, я благодарю и отпускаю воздух.
