Гильдия «Хмельной саламандр» располагалась в старинном двухэтажном особняке, спрятанном за кованым забором и укрытом от посторонних глаз разлапистыми елями. Мы двумя изворотливыми тенями скользнули между прутьев и очутились в саду. Дорожка, выложенная гладкими валунами, уводила вглубь и терялась за розовыми кустами. Их аромат кружил голову и настраивал на романтический лад. Я, как наяву, представила две фигуры, медленно шествующие вперед, взявшись за руки. Остановилась и потрясла головой, подруга изумленно распахнула очи, глядя на меня. Я недовольно рыкнула и скакнула в темноту — почему-то в саду не было фонарей — и сразу отпрянула, выгибая спину и угрожающе зашипев. С крыльца, выбравшись из замочной скважины, нам навстречу выполз огненный саламандр. Талисман этой гильдии и ее неизменный страж. Рьяна ощерилась, выбираясь из-за моей спины и вставая рядом, показывая, что готова к бою. Между моих лопаток пробежал озноб, будто их коснулся ледяной ветер Студеного, но тут же схлынул, оставляя рассудок трезвым, незамутненным страхом. Мотнула гибким хвостом, ударяя себя по задним лапам, и взглядом указала подруге, как нужно действовать. Рьяна без дальнейших пояснений двинулась вправо, обходя противника по дуге, а я медленно шагнула влево, не сводя с саламандра напряженного взгляда. Он пока что не делал резких движений, пристально следя за нами узкими щелками глаз, на дне которых бешено полыхало пламя. «Эрия, дай мне сил!» — мысленно воззвала я к богине, делая прыжок, нацеливаясь в незащищенное горло саламандра. Мягкие подушечки лап обожгло огнем, и запахло паленой шерстью, но спустя мгновение мой враг упал наземь, превращенный в лед. Эрия, как и в прошлый раз, пришла мне на помощь. Глаза Рьяны стали похожи на две огромные плошки, но объясняться было некогда, и я поторопила подругу к дверям.
В замочную скважину пролетели две мелкие мушки, и в тусклом свете одного фонаря, висящего над дверной аркой, украшенной искусной резьбой, превратились в двух девушек. Я оторопела, расслышав позади себя всхлип Рьяны, и потрясенно спросила:
— Ты чего?
— Отблеска жалко… — подруга разрыдалась в голос.
— Кого?! — мое удивление достигло пика, из-за чего я перешла на крик.
— Саламандра, — Рьяна жалобно смотрела на меня, — мы успели подружиться…
Я пришла в полное замешательство, не зная, что ей сказать, но потом вымолвила:
— Чего ты с ним тогда раньше не договорилась?
— Н-не знаю… — подруга продолжила рыдать взахлеб.
Я нахмурилась и посчитала своим долгом напомнить:
— Мы сюда не просто так пришли!
Рьяна, время от времени всхлипывая, уверенно двинулась по залу, стараясь спрятать обереги. Я же занялась своим «черным» делом, на осколки не скупилась, парочка отправилась в цветочные кадки, другие были спешно размещены в щелях и укромных углах. Когда закончила, спохватилась — зря пошла на поводу своих мимолетных желаний и заморозила саламандра — этот факт поутру сразу укажет на ведьм. Чего допустить никак нельзя — иначе все совместные усилия пойдут прахом, и хорошо, если обстоятельства не приведут к новой войне. Прикусила губу, раздумывая, как поступить, вспоминая, связывая воедино все полученные знания.
— Капелька, — боясь спугнуть пришедшую мысль, обратилась я к подруге.
Она подняла заплаканные глаза, а я, стараясь не сильно волноваться, промолвила:
— Кажется, мне удалось придумать, как разморозить твоего саламандра, — подарила подруге красноречивый взгляд, без лишних слов сообщающий, что ей придется сделать.
Рьяна выпрямилась с глубоко задумчивым видом, обдумывая мои слова, медленно кивнула:
— Это не только ради Отблеска, но и ради всех ведьм… Зря мы все-таки решились на эту вылазку…
— Разве в наших правилах сожалеть? — пожелала напомнить я.
Капелька застыла, размышляя над моими словами, но после уверенно промолвила:
— Да! Прочь сожаления! — и шагнула к двери, а я последовала за ней.
Осенние ночи не в пример длиннее летних и гораздо прохладнее. Ветер, овевающий лицо, приносил горькие запахи полыни и опадающих листьев, шуршал в укромных углах, точно зверек, тревожил ночные тени, таящиеся в закоулках, заставляя их танцевать под его мелодию. Лунные лучи слабо освещали замороженного саламандра, делая его похожим на кусок льда, отчего я даже поежилась, потому что это напомнило о скором приходе зимы. И неизвестно, какой она окажется для ведьм, занесенных, словно осенние листья ураганом, в Солнечный.
Рьяна подошла ближе, опустилась на колени, погрузилась в себя, но спустя пару минут вскочила и удрученно помотала головой:
— Нет, не могу…
Я едва не скрипнула зубами, подошла и хорошенько встряхнула подругу:
— Что значит, ты не можешь?
— Разморозить его с помощью своей магии… — пояснила она мне, как скудоумной.
Встряхнула ее еще раз и с расстановкой произнесла:
— Что ты за ведьма, если так быстро опускаешь руки?
— Плохая, — жалобно отозвалась Капелька.
Я отпустила ее, развернулась и отправилась к воротам, услышав обескураженный шепот:
— Ани, ты куда?
— К Фириону, — громко объявила я, — пойду и сразу сознаюсь в содеянном!
— Подожди! — Рьяна бросилась за мной, о чем мне любезно подсказал ночной ветер.
Не сбавила шаг, а наоборот ускорилась, торопясь покинуть территорию «Хмельного саламандра» и в тайне надеясь, что подруга одумается.
У запертых ворот, когда я собиралась перевоплотиться в неприметную кошку, Рьяна схватила меня за рукав и, задыхаясь, вымолвила:
— Стой! Давай вернемся, я попробую еще раз!
Не выказывая свою радость, я возмущенно откликнулась:
— Пробовать не нужно, больше дел и меньше слов!
Капелька стиснула кулаки, уверенно кивнула и с решительным видом отправилась обратно к замороженному саламандру. Я слегка улыбнулась, глядя ей в спину — вот это мне нравится!
Медленно приблизилась к месту действия и увидела, что подруга уже опустила ладони на ледяную глыбу, в которую превратился талисман гильдии.
По моей задумке, Рьяна должна использовать магическую силу своего рода — редкое волшебство, сильное и очень действенное, вот только загвоздка в том, что призвать его на помощь сложно. Сейчас подруга мысленно обращалась ко всем ведьмам, которые были у нее в предках. Если Капелька сумеет отрешиться от действительности, а ее сознание проникнет в Грань, где души перерождаются, то саламандр оживет. Ненадолго отвлеклась, поэтому, когда услышала тихое пение, встрепенулась и с удивлением посмотрела на подругу. В ночном воздухе разливалась колыбельная, настраивая на умиротворяющий лад, хотелось прилечь на ворох золотистых листьев под разросшимися за лето кустами и, смотря в перевернутую чашу звездного неба, мечтать, постепенно погружаясь в объятия сна. Невольно подумалось: «Как было бы хорошо, если бы все происходящее стало дурным сном, который развеется, гонимый солнечным утром. Мгновение и я проснусь, сладко потянусь и, вскакивая с кровати, почувствую запах свежей выпечки, а, выходя в коридор, услышу голос матушки, зовущий меня завтракать…»
