— Грэйн! — оторопело обратилась к огневику я. — Что случилось?
Он с трудом поднял голову и посмотрел на меня. Его глаза пылали огнем, потеряв свой привычный синий цвет, и напоминали горящие угли. Звук, вырывающийся из горла, теперь походил на шипение поленьев в костре:
— Я… горю… не могу… больше… — упал на камень, шевельнулся и затих, а с тела мага продолжили плавно слетать бабочки, озаряя пустоту, оставляяя за собой сверкающие шлейфы искр.
Невероятно красивое, чарующее, волшебное, но вместе с тем и пугающее действие, до жути, до дрожи, до оцепенения. Я отвлеклась, сердце замерло, пропуская удар за ударом, а безжалостный холод снова отвоевал свои позиции, вынуждая пасть ниц под своим напором. Я опустилась на колени, глядя, как медленно, но неотвратимо тело Грэйна превращается в пепел, в то время я сама замерзала, обращаясь в ледяную статую.
Огонь и лед… Две противоположности, которым не суждено быть вместе… Но только представьте, как завораживающе сверкает лед, подсвеченный теплым огненным светом!
— Я не сдамся! — прохрипела я, стискивая зубы, сжимая заиндевелые губы, кусая их до крови, но чувствуя только холод.
И двинулась вперед, пересиливая себя, заставляя проползти еще шажочек, стараясь забыть о боли, прогоняя надвигающийся, вечный сон.
— Не спать… не останавливаться… только идти… — как молитву повторяла я, глядя на Люта, пытаясь обогнать неутомимое время, чтобы спасти любимого от смерти.
Сколько я так боролась с обстоятельствами сказать сложно — может, прошел час, а, может, несколько минут — для меня этот промежуток казался бесконечным. Я добралась до Люта, провела рукой по его пылающей щеке, смахнула со своих ресниц влагу и, наклонившись, прошептала:
— Держись!
Он никак не отреагировал, только чуть застонал, когда я переворачивала его, а потом потянула в пещеру, чтобы спрятаться от непогоды и ветра. С далеких, недосягаемых небес посыпались острые колючие снежинки, словно пики, вонзающиеся в меня, тающие на Грэйне, но вновь остервенело набрасывающиеся на нас.
Лют продолжал гореть, но меня уже было не остановить, я ощущала его тепло и мечтала сохранить это чувство навсегда. А ведьмы упрямые, если мы что-то решили, то обязательно этого добьемся. Сейчас мне хотелось лишь одного — чтобы Грэйн жил, чтобы он дарил миру свою обаятельную улыбку, смеялся, творил и даже злился. Это несравненное синее пламя, разгорающееся в его глазах, стало мне родным и близким. А еще Лют так и не рассказал мне историю своей жизни — и об этом я расспрошу его в самое ближайшее время.
Утешая себя, задавая положительный настрой, я тянула свою ношу в пещеру. Здесь на твердом, неровном полу, расстелила свой теплый плащ, чтобы Грэйну было удобнее. Откуда только силы взялись, точно открылось второе дыхание. Пока перекладывала своего невольного подопечного с места на место, он что-то бессвязно бормотал. В надежде облегчить жар, сжигающий тело Люта, я принялась снимать с него одежду. Один раз Грэйн открыл глаза, бросил на меня дикий взгляд и оттолкнул. Попытался привстать, но рухнул снова. Я выдохнула, но не опустила руки. Прикасаясь к нему, я согревалась, избавляясь от последствий выброса силы.
— Грэйн, — взывала к нему, веря, что он услышит.
И вот обе моих руки оказались в крепких тисках его пальцев. Вновь придя в себя, он схватил меня и с напряженной улыбкой привлек к себе. В первое мгновение я опешила — потому как не была уверена в том, что он меня узнал. Попыталась освободиться, не отпустил, и я упала на его широкую обнаженную грудь. И снова блаженное тепло окутало мое страдающее от холода тело.
— Как хорошо, — лихорадочно сверкая очами из-под слипшейся от пота челки, изрек Лют, прижимаясь ко мне сильнее.
Я оставила свои попытки вырваться из его объятий — разве не об этом мечтала, не в этом нуждалась? Изнуренная длительной борьбой со своей немощью, предыдущим поединком с Осотом, я замерла, прильнув к Грэйну, слушая биение его сердца, глубоко вдыхая и расслабленно выдыхая, теперь можно и отдохнуть.
Полусон, полузабытье принесли мне небывалое удовольствие. Лед сдавался под натиском огня, неожиданно волнующего, совершенно не обжигающего, настойчиво-игривого. Что-то теплое и влажное коснулось моей обнаженной груди, заставляя в изумлении распахнуть веки, и удивиться еще сильнее, замечая нависшего надо мной Грэйна. Мои протесты иссякли, так и не сформировавшись, когда горячая, властная ладонь мага по-хозяйски пробралась к укромному местечку между ног. Повинуясь настойчивым ласкам своего огонька, я раскинулась на ложе, кажущимся сейчас не меховым походным плащом, а мягкими дорогими перинами, встречая любимого с распростертыми объятиями. Где-то в глубине души я осознавала, что все происходящее, не сон и не игра, а явь, но останавливаться не желала. Лют накрывал меня своим пылающим телом, изгоняя холод и пустоту. Я изучала возлюбленного, смело дотрагиваясь до него, поглаживая, замирая, разрешая пальцам запутаться в светлых волосах, пробежаться по мужской груди, прикладывая ладонь к самому сердцу, словно проверяя, что Грэйн жив, а не разлетелся по ветру миллионами искорок.
Огонь и лед умирали вместе, противостоя друг другу в вечной борьбе, а мы только выигрывали, отдаваясь опутывающим нас чувствам. То ли громкий вздох, то ли тихий вскрик Люта, и меня стиснули в еще более крепких объятиях, дыхание на миг оборвалось, когда губы мага накрыли мои, делясь влагой, точно божественным напитком, дурманящим голову, выбивая из нее остатки здравых мыслей. Мозолистые ладони огневика накрыли мою грудь, а его сильные колени вклинились между моими ногами, разводя их в стороны. Ведьмам была чужда показная скромность или целомудренность, потому я только сбивчиво поторопила своего вероятного любовника, теряя терпение, желая узнать, что случится дальше. Что-то твердое, огненно-горячее прильнуло к низу живота, в то время как язык Грэйна, неутомимо лаская мой, глубоко проникал ко мне в рот, точно готовил к тому, что должно вот-вот свершиться. И я ждала, ох, как ждала этого! Бесстыдно, несдержанно, исступленно принимая все ласки Люта, не замечая, что наши руки двигаются в унисон, стоны и шепот сливаются в один звук, напоминающий слова тихой песни, которую поют двое. Боль стала громким аккордом, давшим началу концерта, словно невидимый дирижер взмахнул своей палочкой, и грянули первые ноты, а после к ним присоединились и другие, дикие, яростные, темные, наполняя все вокруг. Ритм музыки все нарастал, как ускорялись наши движения. Ближе и дальше, глубже и мощнее, я ощущала себя юркой змейкой, извиваясь, приникая и отдаляясь от тела любимого, чтобы спустя мгновение вновь стать единым целым. А потом восторженно-изумленно вскрикнула, и крик мой поймали его губы, запечатывая рот, выпивая жизнь из моего тела, останавливая бег сердца, чтобы спустя минуту вскрикнуть, затрепетать самому и отдать мне свою собственную жизнь, свое сердце, раскрыть душу…
Глава 16
О неожиданных находках
Иногда самые потрясающие вещи можно найти в самых неожиданных местах
(Без чувств)
