Повесть временных лет рассказывает, что после заключения договора император «почтил русских послов дарами — золотом, и шелками, и драгоценными тканями — и приставил к ним своих мужей показать им церковную красоту, золотые палаты и хранящиеся в них богатства»
[300]. То есть показывал им, по мнению летописца, «истинную веру». Этот пассаж обычно связывается с летописным повествованием о крещении Руси и о поездке посланцев Владимира Святославича в Византию. Однако в демонстрации «варварам» богатства и величия императорского двора не было ничего удивительного. Византийцы всегда стремились поразить воображение иноземных послов своим неимоверным богатством и роскошью. «Обращалось внимание на эстетическое, эмоциональное воздействие на гостей увиденного в византийской столице. С этой целью демонстрировались императорские и церковные сокровища, памятники искусства, драгоценности. Этой же целью служили и богатые, часто ошеломляющие подарки визитёрам, поднесение которых сопровождалось особым ритуалом»
[301]. Так что и эта деталь летописного повествования находит подтверждение в исторической реальности.
Торговля Руси с Византией после заключения договора должна была получить новый импульс. Археологические находки, например в Гнёздове, пока говорят о не слишком интенсивных контактах в это время — связи заметно активизируются уже после следующего русско-византийского договора 944 года
[302]. В то же время после 912 года уровень Днепра поднялся, что, безусловно, облегчило навигацию по этой важнейшей артерии. Русь вывозила, напомню, пушнину, воск и мёд, следы обмена которых на другие товары вряд ли можно обнаружить археологическими методами
[303].
После похода Олега русы стали всё более и более заметны в Византии. В начале X века упоминание о судах русов содержится в военном трактате императора Льва VI, того самого, с которым заключал мир Олег — «Тактика»
[304]. В XIX книге этого сочинения, посвящённой морским походам («Навмахия» или «О войне на море»), содержатся следующие наставления: «Тебе следует подготавливать малые или же большие дромоны в зависимости от особенностей народов, с которыми ведётся война. Ведь флот варваров-сарацин и флот так называемых борейских скифов не один и тот же: варвары используют большие и тихоходные кумбарии, а скифы — небольшие, лёгкие и быстроходные челны, поскольку реки, впадающие в Понт Эвксинский, не позволяют использовать крупные корабли — всё это обусловливает соответствующие боевые построения»
[305]. Под сарацинами подразумеваются арабы, а под северными скифами — русы.
Время создания «Тактики» точно неизвестно, да и навряд ли трактат составлялся одномоментно. По всей видимости, «Тактика» была создана после 904 года
[306]. Эта датировка позволяет связать сведения о русских судах с предполагаемым походом русов на Византию в 904 году
[307]. Но это, исходя из самого текста Льва, совершенно необязательно. Во-первых, этот пассаж трактата мог быть написан и после 907 года. Во-вторых, сведения о военных действиях против русов могли сохраняться и со времён похода 860 года — трактат предполагает обобщение всего возможного опыта военных действий, тем более со вполне реальным противником. Наконец, в тексте прямо не говорится о военных столкновениях с русами — описываются их суда и навигация по рекам, впадающим в Чёрное море. А это явно было известно византийцам и в мирное время.
Одна из статей договора 911 года определяла условия службы русов в качестве наёмников в византийском войске. Упоминания об этом относятся ещё к концу 860-х годов, когда «тавроскифы» даже принимали участие в политической жизни столицы
[308]. Теперь же, согласно договору, «если будет набор в войско и русы захотят почтить вашего царя, и сколько бы ни пришло их в какое время, и захотят остаться у вашего царя по своей воле, то пусть так будет»
[309]. Договор разрешал русам поступать на византийскую службу без всяких ограничений (в том числе и со стороны киевского князя). Часть русов воспользовалась этим, по-видимому, сразу же после заключения мира 907 года, оставшись на службе у императоров
[310]. Во всяком случае, к 910 году относятся сведения о русских наёмниках, участвовавших в военных действиях в составе византийского войска. В трактате «О церемониях византийского двора», который приписывается императору Константину Багрянородному, упоминается 700 русов, участвовавших в военной экспедиции против арабов на Крит во главе с патрикием Имерием (II, 44). Византийский флот состоял тогда из 187 кораблей, на которых служили 34 тысячи гребцов, флот перевозил 12 с половиной тысяч солдат и 700 русских наёмников. Русы получили за службу один кентинарий золота, что составляло 100 литр или 7200 номисм. Следовательно, каждому полагалось почти по 10,3 номисм — сумма, превышающая стоимость двух быков
[311]. Содержание же всего флота обошлось в 17 кентинариев 59 литр и 42 номисмы. Русы получили 1/17 часть этой суммы и, таким образом, «ценились» дороже византийских солдат
[312]. Это был не единственный пример, когда русы в качестве наёмников участвовали в войнах, которые вела империя. Впрочем, в тот раз византийский флот, несмотря на всю свою мощь, потерпел в 911 году сокрушительное поражение от арабов у острова Самос. Это поставило крест и на карьере патрикия Имерия.
Глава четвёртая
Каспий
Н. А. Римский-Корсаков. Симфоническая
