Что, конечно, совершенно нереально — так это датировка брака Игоря и Ольги 903 годом. Ясно, что Ольга не могла быть пожилой к моменту рождения у нее сына, и Игорь женился на ней не в период правления Олега, а значительно позже. В летописной статье под 903 годом сказано следующее: «Игореви же взрастошю, и хожаше по Олзе и слушаша его, и приведоша ему жену от Пьскова, именем Олгу» (Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи). В Ипатьевской летописи: «…и хожаше по Олзе и слушаше его, и прививедоша ему жену от Плескова, именем Ольгу»
[13]. В Новгородской первой летописи младшего извода и вовсе говорится: «И пакы приведе себе жену от Плескова, именем Олгу, и бе мудра и смыслена, от нея же родися сын Святослав»
[14].
Здесь Игорь вообще выступает в качестве самостоятельного князя (Олег является его воеводой), а известие о его женитьбе не имеет датировки. Объединение в одной статье Повести временных лет имён Олега и Ольги дало основания и для соединения их образов в интерпретации этого текста. Параллелизм кажется очевидным, ведь и Олег, и Ольга отличаются особенной мудростью (правда, эта мудрость в определённом смысле противоположна, ведь Ольга становится христианкой), оба выступают в качестве своеобразных регентов при малолетних наследниках, сходны и их имена (Ольга — женская форма имени Олег). Всё это даже привело в позднем летописании, начиная с XV века, к появлению фантазийных генеалогий, в которых Ольга выступает дочерью Олега
[15].
Однако о чём же говорится в этой статье Повести временных лет? В классическом переводе Д. С. Лихачёва этот текст звучит так: «Когда Игорь вырос, то сопровождал Олега и слушал его, и привели ему жену из Пскова, именем Ольгу». Если же учесть вариант Лаврентьевской летописи, то точный перевод будет таким: «…и ходил за Олегом, и слушались его, и привели ему жену из Пскова, именем Ольгу». Иными словами, связь Ольги с Олегом в этом отрывке абсолютно опосредованна — летопись просто сообщает, что Игорю привели жену, когда он вырос, а была ли это инициатива Олега — информации нет. Всё это лишний раз показывает, что Ольга, скорее всего, появилась уже после Олега и стала женой Игоря не столь уж задолго до его гибели.
Как объяснить ситуацию летописного рассказа, когда Игорь до смерти Олега не является полноправным князем, хотя давно уже стал взрослым? Высказывались вполне логичные предположения о том, что Олег в какой-то степени узурпировал власть, отстранив Игоря от княжения, подобно тому как поступила Ольга, проводившая самостоятельную политику при Святославе практически до начала 960-х годов (её сыну к тому времени было уже более двадцати лет)
[16]. Такой вариант вполне возможен.
Каким же был реальный статус Олега? В Новгородской первой летописи, сохранившей, по мнению многих исследователей, текст более раннего Начального свода (хотя в этом есть вполне обоснованные сомнения
[17]), властные отношения Игоря и Олега представлены совершенно иначе. Летопись сообщает, что полноправным князем являлся сын Рюрика Игорь, а Олег был лишь воеводой при нём. При этом оба они действовали совместно — в летописном рассказе употребляются формы двойственного и множественного числа. Игорь и Олег «начаста воевати» (это как раз двойственное число) и «налезоста Днепр реку и Смоленск град» (то есть буквально нашли, отыскали, или, может быть, обрели Днепр и Смоленск), двинулись вниз по Днепру и пришли к Киевским горам (здесь множественное число, подразумевая, вероятно, всё их войско), «узреста» Киев и т. д. Та форма, в которой представлено начало этого рассказа, обнаруживает некоторые черты устной традиции — повторения, парные формулы и хвалебные поэтические эпитеты, что позволяет даже предполагать, что это сказание «имело поэтическую форму или включало поэтический текст — хвалебную песнь (драпу)»
[18]. Недаром академик А. А. Шахматов не без оснований назвал это повествование «народной песней»
[19]. И действительно, фрагмент, в котором говорится о преемнике Рюрика, выглядит вполне поэтически (расположим строки в столбик):
И прия власть единъ Рюрикъ,
обою брату власть,
и нача владети единъ,
и роди сынъ,
и нарече имя ему Игорь,
и възрастыию же ему, Игорю,
и бысть храборъ и мудръ.
И бысть у него воевода,
именем Олег,
муж мудръ и храборъ
[20].
Показательно, что в этом тексте, обнаруживающем внутреннюю цельность, мы вновь встречаем однозначное упоминание о том, что Игорь — сын именно Рюрика.
Однако в Повести временных лет ситуация существенно изменилась. Олег стал самостоятельным князем, а Игорь начал княжить лишь после его смерти (913 год по летописной хронологии — первый год правления Игоря). Ясно, что составитель Повести существенно уточнил информацию об Олеге, собрав новые сведения (в том числе и устную информацию), а главное, имел на руках новый для него источник — договор Руси с греками 911 года, в котором Олег прямо назван «великим князем русским». Как уже неоднократно отмечалось в историографии, договор мог послужить главным аргументом в представлении о самостоятельном княжении Олега. Соответственно изменился в Повести и рассказ о захвате Киева. Правда, как полагали исследователи, начиная с А. А. Шахматова, в качестве рудимента старой традиции, где Игорь и Олег действовали вместе, в тексте Повести под 882 годом сохранился единственный глагол в двойственном числе — «придоста»: «И придоста к горам х киевьским», то есть «пришли к Киевским горам». Именно здесь усматривают «след старого текста»
[21]. Но на самом деле в Новгородской первой летописи никакого глагола «придоста» при описании киевской экспедиции Игоря и Олега нет, в Повести же временных лет употребление в этом случае двойственного числа легко объяснимо — Олег пришёл к Киеву с Игорем, который упоминается в этой же фразе и потом служит важным «аргументом» в противостоянии Олега с Аскольдом и Диром. Так что, напротив, составитель Повести временных лет создавал цельный рассказ.
