Несмотря на то, что Одд отрицательно отнёсся к предсказанию, он решил всё-таки обезопасить себя, а вернее, сделать так, чтобы пророчество наверняка не смогло исполниться. Вместе с Асмундом они пошли к Факси, надели на него уздечку и повели в какую-то узкую долину. Там вырыли глубокую яму в два человеческих роста, убили Факси и бросили туда. Потом завалили это место большими камнями, а щели между ними заделали грязью и песком. Насыпав таким образом курган, Одд сказал: «Вряд ли осуществится то пророчество, что Факси принесёт мне смерть» («Я думаю, что это будет работа троллей, если Факси выйдет оттуда, и ещё кажется мне, что я избегну того, что Факси принесёт мне смерть») (пер. Г. В. Глазыриной). Показательно, что названые братья стараются наверняка не допустить осуществления предсказания — коня закапывают очень глубоко, фактически замуровывают, подобно тому как заваливают камнями «погребения колдунов и людей, в которых вселился злой дух, чтобы они не могли вредить живым»
[443]. Интересно, что сказание об Одде продолжало жить и в позднейшей скандинавской традиции, причём очень долго, вплоть до середины XIX века
[444]. В поздних интепретациях коня сбрасывают в озеро или в болото (в последнем случае болото высыхает и обнажает конский череп)
[445].
В древнегерманской и древнескандинавской мифологии конь играет столь же важную роль, что и у славян. Культ белого коня зафиксирован у германцев ещё Тацитом (I век н. э.), причём конь выполнял функции предсказания: «Ведь и здесь (то есть в Древнем Риме. — Е. П.) также принято отыскивать предвещания по голосам и полёту птиц; но лишь у германцев в обыкновении обращаться за предсказаниями и знамениями также к коням. Принадлежа всему племени, они выращиваются в тех же священных дубравах и рощах, ослепительно белые и не понуждаемые к каким-либо работам земного свойства; запряжённых в священную колесницу, их сопровождают жрец с царём или вождём племени и наблюдают за их ржанием и фырканьем. И никакому предзнаменованию нет большей веры, чем этому, и не только у простого народа, но и между знатными и между жрецами, которые считают себя служителями, а коней — посредниками богов»
[446] (подобный же культ белого коня существовал позднее и в святилище западнославянского бога Свентовита в Арконе на острове Рюген). В древнескандинавской мифологии «конь является атрибутом высших скандинавских богов, Одина (у него был чудесный восьминогий конь Слейпнир) и, возможно, Фрейра. Поэтому в скандинавских культах практиковалось жертвоприношение коня и ритуальное поедание его мяса. Одновременно конь выступает в качестве хтонического существа, связанного с культами плодородия и смерти, с загробным миром, является проводником на «тот свет». «Так, в скандинавской мифологии Хермод пересекает мост Гьялларбру, ведущий в Хель (царство мёртвых), на коне Одина Слейпнире. В родовых сагах отмечены магические ритуалы, в которых используется конский череп»
[447]. Как видим, типологически здесь много общего со славянской традицией.
Для нас же наиболее важны два обстоятельства — использование коня в предсказаниях и ритуальное жертвоприношение коня. Оба мотива нашли отражение в сказании об Одце. Конь (точнее, конский череп) выступает в качестве важного элемента предсказания (хотя в самой гадательной практике не используется), а убийство коня Одцом и Асмундом сродни жертвоприношению животного, его посвящению богам для получения их благосклонности (и возможности отвратить силу предсказания), хотя сам Одд и выступает в саге в качестве неприязненно относящегося к языческим культам героя. Существенна и связь коня со смертью и загробным миром, проводником в который оказывается для Одда именно Факси (как и для Олега его конь). Имя коня — от древнеисландского «грива» — символично. Оно широко используется в скандинавской мифологии в качестве обозначения коня как такового
[448].
Избавившись от коня, Одд и Асмунд отправляются странствовать по свету. От своего отца Грима Одд получил в подарок три волшебные стрелы, принадлежавшие ещё его деду Кетилю Лососю. Эти стрелы никогда не давали промаха и могли после выстрела возвращаться к своему владельцу. По этой причине Одд и получил прозвище «Стрела». Одд с Асмундом побывали в земле финнов (саамов), в Бьярмаланде (Биармии на побережье Белого моря), вошли со своими кораблями в Вину, то есть Северную Двину, где воевали и захватили богатую добычу. Поездка Одда в Бьярмаланд заставляла исследователей сопоставлять рассказ саги об этом с известным описанием путешествия норвежца Оттара, которое произошло в 870–880-х годах и отразилось в древнеанглийском переводе произведения римского автора начала V века Павла Орозия «История против язычников». Перевод осуществил в конце 890-х годов английский король Альфред Великий, который переработал текст Орозия и включил в него рассказы о плаваниях двух путешественников, в том числе Оттара, причём рассказ был, по-видимому, записан со слов последнего. Оттар происходил из северной области Норвегии Халогаланд (Холугаланн) и отправился в плавание, по-видимому, с промысловыми целями. Он побывал в Финнмарке у саамов, а затем обогнул Скандинавский полуостров с севера и вошёл в Белое море, впервые оказавшись в земле «беормов», то есть бьярмов, в Бьярмаланде
[449]. Сходство имён (Оттар — Одд) и маршрута начального (для Одда) путешествия позволило сопоставить рассказ о путешествии Оттара с сагой, в которой могло отразиться это событие
[450] (хотя и после Оттара скандинавы плавали в Бьярмаланд).
Потом Одц и Асмунд оказались в земле ётунов (великанов), где сразились с великаншей Гнейп, которую Одд ослепил (великаны кидали камни в лодку Одда). Мотив встречи с великанами типичен для фольклорно-литературных рассказов о плаваниях — Одиссей во время своих скитаний побывал на острове циклопов и ослепил Полифема (который потом попытался убить Одиссея, сбросив на его корабль огромный камень); Синдбад Мореход во время своего третьего путешествия также попадает на остров великанов, где ослепляет одного из них, который затем вместе с великаншей пытается убить Синдбада и его спутников, бросая в их корабль камни.
Затем Одд и Асмунд воевали с викингами в Норвегии, плавали в Шотландию и Ирландию, где Асмунд погиб от стрелы, выпущенной врагами из леса. После многих приключений (среди которых участие в битве на острове Самсей) Одд достиг Сицилии, где принял христианство, и даже пытался добраться до Иерусалима (правда, безуспешно). Принятие Оддом христианства являлось важным сюжетообразующим мотивом саги — странствия Одда, скептически относившегося к язычеству, были одновременно путём ко Христу. В этой связи понятны мотивы неверия Одда в языческие пророчества (как в случае с предсказанием Хейд) и невыполнения им языческих обрядов. Эта «христианизирующая установка» автора саги относится уже, конечно, к XIII веку, поэтому отказ Одда выслушать Хейд является поздним «напластованием», а не принадлежит древнейшему преданию о его смерти
[451]. К нему как раз, вероятно, относится другая сквозная идея саги — Одд предстаёт человеком, бросившим вызов судьбе. Надеясь только на собственные силы, он пытается бороться с судьбой, и этот мотив кажется принципиально важным для всех его злоключений
[452]. Эта попытка преодолеть предначертанное заканчивается поражением Одда, пророчество исполняется.
