Мне представляется всё-таки более сложная взаимосвязь рассказов летописи и саги. Известие о смерти Олега за морем основано, вероятно, на устной традиции и оно сближает историю Олега с легендарной биографией Одца Стрелы. Я не сомневаюсь в реальном существовании скандинавского персонажа, упоминаемого в том числе и в исландских родовых сагах. На формирование сказания о нём могли повлиять как рассказ о плавании Оттара в Бьярмаланд, так и легенда о смерти Олега (да и другие фольклорные мотивы). Конечно, вряд ли возможно прямо отождествлять Олега и героя саги, чьи полуфантастические приключения не имеют прямых совпадений с реальными деяниями киевского князя. Но легенда, сложившаяся на Руси, была приурочена к личности Одца, скорее всего, неслучайно. Возможно, исторический Одц также побывал на востоке, в Гардах или был связан с Русью иным образом. Во всяком случае, именно он стал тем сагическим «Одиссеем», рассказ о странствиях которого вобрал в себя мотивы из самых разных источников.
Возможно, что и легенда о смерти Олега изначально не была приурочена к Руси. Ведь если осуществление предсказания о смерти героя соотносилось со Скандинавией (откуда со всей очевидностью происходил Олег), то и сама легенда о коне могла зародиться именно там или же появилась на Руси для объяснения ухода Олега «за море». Поэтому, на мой взгляд, в смерти Олега на родине нет ничего невероятного. Князь действительно мог отправиться в Скандинавию по каким-то делам и навсегда исчезнуть из древнерусской истории. Но память о нём, сохранявшаяся в разных местах в виде топографических знаков, заставляла приурочивать его смерть и к Киеву, и к Ладоге… И эта память надолго пережила своего героя.
Глава шестая
Память
И. Ф. Стравинский. Сюита из балета
«Жар-птица». Финал
Одним из важнейших элементов исторической памяти об Олеге стало само его имя. Это имя в ранний период связывалось также и с именем княгини Ольги (женская форма имени «Олег»), хотя связь Олега с Ольгой в летописном известии о женитьбе Игоря абсолютно условна. Тем не менее имя «Олег» появилось в семье сына Игоря и Ольги, князя Святослава. Этим именем Святослав назвал своего среднего сына, который впоследствии стал князем древлянским. Имена старшего и младшего сыновей Святослава — Ярополк и Владимир — составили своеобразную семантическую пару по принципу противопоставления. В имени Ярополка отчётливо звучал второй компонент в значении «война» (по сути, «яростная война»), в имени Владимира — второй компонент в значении «мир», антоним войны (а именно так имя понималось современниками Владимира Святославича, со второй основой «-мир» оно зафиксировано и при жизни Владимира на его монетах)
[469]. Олег таким образом занял как бы среднее, «промежуточное» положение между старшим и младшим братьями. Имя мальчика отсылало и к имени его бабки, княгини Ольги, и, что, возможно, ещё более важно, к имени князя Олега, родича Рюриковичей. Вероятно, династия Рюриковичей тем самым стремилась закрепить своё ведущее властное положение на Руси — путём «как можно более эффективного использования той части родового именослова, которая уже была связана с Русью, так или иначе известна на Руси»
[470]. И имя «Олег» оказалось здесь как нельзя более кстати — ведь это был первый, по сути, древнерусский князь, с именем которого сопрягался целый цикл исторических преданий.
Однако несчастливая судьба Олега Святославича, павшего в 977 году жертвой усобицы, на некоторое время удалила имя «Олег» из активного именослова Рюриковичей. Во всяком случае ни в поколении сыновей Владимира Святославича, ни в поколении сыновей Ярослава Мудрого это имя больше не встречается. Возрождается оно в семье одного из сыновей Ярослава — черниговского князя Святослава Ярославича. Так был назван один из его сыновей, родившийся, как можно думать, в середине XI века. На его имянаречение оказало влияние важное событие в княжеской семье — в 1044 году Ярослав Мудрый приказал выкопать останки князей Ярополка и Олега, окрестить их и перезахоронить в Десятинной церкви в Киеве (сами князья были язычниками). Такой символический акт привёл к появлению в семьях сыновей Ярослава, Изяслава и Святослава Ярославичей, имён «Ярополк» и «Олег» для их сыновей
[471]. Таким образом у Рюриковичей появился новый Олег, причём полный тёзка предыдущего — тоже Олег Святославич.
Этот Олег, который часто именуется в популярной литературе вслед за автором «Слова о полку Игореве» «Гориславичем» (значение этого эпитета вызывает споры), стал весьма заметным и активным князем во второй половине XI века. Он принимал деятельное участие в княжеских усобицах, в разное время был князем тмутараканским, черниговским и новгород-северским, какое-то время провёл в Византии (где женился на греческой аристократке Феофано Музалониссе) и скончался в 1115 году. Поскольку дальнейшая династия князей Черниговской земли пошла в основном от Олега Святославича, его имя стало чрезвычайно популярным именно в этой ветви Рюриковичей. Причём оно неоднократно встречалось именно в форме «Олег Святославич»
[472]. Черниговскую ветвь княжеского рода называли даже Ольговичами (в противоположность Мономашичам — потомкам Владимира Мономаха, двоюродного брата Олега Святославича). Именно в этой ветви появился и первый Олег, канонизированный Русской православной церковью. Это был брянский князь Олег Романович, живший во второй половине XIII века. Он приходился внуком другому прославленному в лике святых князю — Михаилу Всеволодовичу Черниговскому, погибшему в Орде. Олег Романович известен тем, что, передав свой престол брату, удалился в монастырь и принял постриг. В крещении он носил имя Леонтий, а в иночестве — Василий
[473]. Несмотря на канонизацию Олега Брянского, само имя «Олег» долгое время не считалось христианским и не пользовалось в народе популярностью.
Помимо черниговской ветви Рюриковичей имя «Олег» получило распространение и в Муромо-Рязанской династии. Эта династия произошла от младшего брата Олега Святославича («Гориславича») — Ярослава. Здесь первым зафиксированным источниками носителем имени «Олег» стал действовавший в начале XIII века пронский князь Олег Владимирович. В рязанской ветви пользовались популярностью и имена старших братьев её основателя Ярослава Святославича (например, Глеб), и имена Святославичей в целом (например, Игорь). Тем самым, вероятно, подчёркивалось родовое единство черниговских и рязанских Рюриковичей. Удивительным образом на рубеже XII и XIII веков в рязанской династии появляется даже имя «Игорь» в архаичной форме скандинавского прототипа — Ингварь. Так звали двоюродного брата Олега Владимировича пронского Ингваря Игоревича. Его сыном был второй Олег рязанской ветви — князь Олег Ингваревич Красный, который в 1237 году был захвачен в плен монголами при разгроме Рязанской земли и отпущен на родину лишь в 1252 году (он скончался в 1258-м). Потомком этого князя являлся и третий рязанский Олег — знаменитый рязанский великий князь Олег Иванович, правивший во второй половине XIV века (он умер в 1402 году) и считающийся своего рода «национальным» героем Рязанской земли. Христианские имена первых двух Олегов рязанской ветви неизвестны, а Олег Иванович носил в крещении имя «Иаков». После его смерти имя «Олег» вовсе исчезает из княжеского именослова.
