Академический стиль заметен и в ученической работе Николая Корнильевича Бодаревского (1850–1921), хранящейся в собрании Чувашского государственного художественного музея. Здесь красный щит, наподобие римского, водружают над воротами города, а сама сценка выглядит повседневной — Олег окружён небольшой группой своих воинов, а вокруг идёт жизнь занятых другим делом людей. Воины пакуют добычу и, словно заправские торговцы, сноровисто уносят её на корабли, чьи паруса виднеются в бухте вдали. Сюжеты из русской истории занимали традиционное место в процессе обучения в Академии художеств, но далеко не все ученики создавали действительно значимые художественные произведения.
Во второй половине царствования Николая I интерес к национальному прошлому усилился, в культуре сформировался неорусский стиль с налётом романтизма, обращение к историческим источкам обрело популярность. Имена, отсылавшие к древнерусскому наследию, появились, в частности, на русском флоте. В 1852 году был построен фрегат «Рюрик» (это был не первый корабль русского флота с таким названием), другие корабли Балтийского флота, заложенные и построенные в 1850-х годах, также получали «древнерусские» имена — «Аскольд», «Пересвет», «Ослябя», имена героев баллад Жуковского — «Громобой» и «Светлана», а корветы, строившиеся в то же время, назывались «Воевода», «Посадник», «Баян», «Рында», даже «Калевала». К этой плеяде названий принадлежит и «Олег». Такое имя было дано 57-пушечному парусно-винтовому фрегату, который был заложен в 1858 году и спущен на воду в 1860-м
[509]. Жизнь «Олега» оказалась недолгой. В 1869 году он в результате роковой случайности потерпел крушение в Финском заливе и затонул. Второй корабль с именем «Олег» принадлежал уже другой эпохе. Это был бронепалубный крейсер, спущенный на воду в 1903 году. «Олег» принимал участие в Цусимском сражении, после революции вошёл в состав Красного Балтийского флота и затонул в 1919 году в результате атаки британской подводной лодки
[510].
Ориентация на национальные традиции не прошла мимо и императорского дома Романовых. Об этом ярко свидетельствуют имена, которые давали новорождённым членам императорской фамилии. В этом отношении особенно интересна семья великого князя Константина Константиновича (1858–1915), известного деятеля русской культуры, поэта, писавшего под псевдонимом К. Р. Его дети получали подчёркнуто православные, национально окрашенные имена — Иоанн, Гавриил, а в 1892 году родился сын, наречённый Олегом (следующий сын, появившийся на свет двумя годами позднее, получил имя Игорь). Отсылка к историческому образу Вещего Олега здесь более чем очевидна (тезоимённым святым князя был, разумеется, преподобный Олег Романович Брянский)
[511]. Князь императорской крови Олег Константинович прожил недолгую, но яркую жизнь. Выпускник Императорского Александровского лицея, талантливый поэт, занимавшийся исследованием творчества Пушкина, он был смертельно ранен на фронте Первой мировой войны в 1914 году. Наличие в императорской фамилии имени «Олег» способствовало некоторому повышению популярности самого этого имени, которое было сравнительно редким.
Исторический образ Древней Руси, уже в более приближенном к реальности виде, стал актуальным в культуре рубежа XIX–XX веков. Огромную роль в развитии исторического жанра сыграл в то время Виктор Михайлович Васнецов (1848–1926). Ему принадлежат классические иллюстрации к пушкинской «Песни о вещем Олеге». В 1899 году художник принимал участие в оформлении юбилейного трёхтомного издания сочинений Пушкина и тогда же исполнил четыре рисунка к «Песни». Стихотворение Пушкина с рисунками Васнецова вышло в том же году отдельным изданием. Рисунки иллюстрировали четыре эпизода — встречу Олега с волхвом, прощание князя с конём, смерть Олега от змеи и тризну по умершему князю. Олег представлен на рисунках седовласым воином, в доспехах или княжеском одеянии. Особенно примечателен последний рисунок, где на кургане на берегу Днепра сидят Игорь и Ольга, а внизу пируют убелённые сединами соратники Олега. Васнецов как можно точнее стремился передать бытовую жизнь Древней Руси. Да и само издание оформлено соответствующим образом — орнамент, инициалы и стилизованный под древность шрифт. Иллюстрации Васнецова, по сути, типологически близки древнерусским заставкам и миниатюрам.
В собрании Калужского художественного музея хранится ещё один рисунок Виктора Михайловича к «Песни о вещем Олеге». Он также датирован 1899 годом и представляет собой, по-видимому, один из эскизных вариантов художественной разработки темы. Здесь изображается встреча Олега с волхвом, но характер живописи совершенно иной, далёкий от стилизации древнерусского искусства. Скорее, перед нами романтизированный образ древней русской истории, столь традиционный для творчества этого великого художника.
История начальной Руси занимала большое место и в раннем творчестве Николая Константиновича Рериха (1874–1947), занимавшегося даже археологическими раскопками и побывавшего в Старой Ладоге, но специальных работ, связанных с именем Олега, в его творчестве нет.
Цикл рисунков на темы из древнерусской истории в начале XX века создал Клавдий Васильевич Лебедев (1852–1916), служивший, в том числе, художником издательства И. Д. Сытина. Одна из наиболее эффектных композиций — «Убийство Аскольда и Дира». Дружинники Олега с кораблей стреляют из луков в киевских правителей, а Олег стоит на берегу, вооружённый копьём и щитом, и замахивается топором в сторону гибнущих князей. Художник постарался не отступить от летописного текста и поэтому изобразил на картине маленького Игоря. Златокудрый и длинноволосый ребёнок в княжеской шапочке, поддерживаемый Олегом, опирается на щит и с интересом смотрит на происходящее. Лебедеву принадлежат и другие исторические композиции, среди наиболее известных — «Встреча князя Святослава с императором Иоанном Цимисхием на берегу Дуная в 971 г.», буквально иллюстрирующая текст Льва Диакона.
В период Первой мировой войны большой популярностью пользовалась песня на слова пушкинской «Песни о вещем Олеге». Первая аранжировка этой песни увидела свет в нотном издании в 1916 году. Исполнялось обычно три первых куплета (то есть три первые строфы пушкинского текста без последних двух строк в каждой), и песня обрывалась на вопросе Олега к кудеснику. Поэтому при исполнении нередко добавлялись слова: при встрече Олега и кудесника — «Здорово, кудесник!», «Здравия желаю, Ваше высокопревосходительство!», а после вопроса Олега звучал как бы ответ кудесника — «Не могу знать, Ваше высокопревосходительство!». Тем самым песня приобретала задорный, военный вид. Припев же был широко известен: «Так громче, музыка, играй победу! / Мы победили, и враг бежит. / Так за Царя, за Русь, за нашу Веру / Мы грянем громкое ура!» (могли быть разные вариации). Песня стала одним из символов Белой борьбы в Гражданской войне. Её исполняют герои пьесы Булгакова «Дни Турбиных», и в самой пьесе, и в одноимённом художественном фильме В. П. Басова 1976 года. В советском кинематографе песня прозвучала также (в издевательско-пропагандистском контексте) в 1967 году в фильме «Операция "Трест"».
