Груда фиалок на полу постепенно уменьшалась. Фиалки, оставшиеся в своих стаканчиках и потому сохранившие свои названия, теперь переезжали обратно на полки стеллажей. Те, которым повезло меньше и которые ребята поднимали с пола без стаканчиков, нуждались в идентификации. Не все они были в цвету, так что определить сорт по одним листьям Полина не могла. Бабушка, может быть, и смогла бы угадать, а вот Полина уже нет. Не так уж она была и привязана к этим фиалкам. Да, милые. Да, красиво. Да, цветут. Но разве нету других цветов в мире? И разве нету у самой Полины других дел?
А вот Женя явно увлекся. Он без устали расспрашивал у Полины про сорта фиалок. С интересом слушал про уход, в котором они нуждаются. И попросил взять себе несколько листиков.
– Бери все!
– Нет, остальные ты продай. Уверен, у тебя их с руками оторвут.
– У бабушки торговля шла бойко, – вынуждена была признать Полина. – Мы с мамой и после смерти бабушки продавали ее фиалки. Старались уже не листиками, а детками или целыми розетками продавать. Но все равно еще много осталось.
Но знаменитой «Полечки» среди уцелевших фиалок не было. Либо она была унесена злодеем, либо была в числе безнадежно раздавленных. Но тогда должны были уцелеть хоть несколько цветоносов. Хоть один цветок на полу должен был блеснуть желтеньким среди разводов и грязи. А его не было видно.
– Получается, что тут побывал не только убийца, но еще и вор. Он украл твою «Полечку»!
– Унес или раздавил. Дело в том, что я не помню, когда в последний раз видела «Полечку». Это у бабушки она стояла отдельно, а мама быстренько переставила ее к остальным фиалкам. Так ей было удобней за ней ухаживать. Может, мама ее даже отдала.
– Кому?
Полина подумала и сказала:
– Надо позвонить маме.
– Ты хочешь ей все рассказать?
Полина такому предположению просто ужаснулась:
– О боже! Нет! Спрошу у нее насчет «Полечки».
Мама ответила сразу. Голос у нее был слегка утомленный, но довольный.
– Ты почему звонишь? У тебя что-то случилось, дорогая?
– Нет. Все в полном порядке.
– Это я к тому, что сейчас несколько занята. У нас с папой очень удачно идет серия опытов, не хотела бы отвлекаться.
– Только один вопрос. Где моя фиалка?
– Дорогая, у тебя их там сотни! – засмеялась мама.
– Я имею в виду «Полечку».
– Ах, вот ты о чем! С ней тоже все в порядке.
– Но дома ее нету.
Полина ожидала, что мама сейчас удивится или посоветует дочери получше посмотреть.
Но мама лишь равнодушно произнесла:
– Ну и что же? Я отдала ее Зинаиде Игоревне.
– Зачем? – ахнула Полина.
Но маме было уже некогда. На заднем фоне у нее сначала что-то громко хлопнуло, отчего мама ахнула, а потом зашипело. И тут уж мама совсем забыла про Полину.
– Осторожней! Держите штатив!
И в трубке раздался звук отбоя. Поняв, что ответа на свой вопрос она от мамы не получит, Полина решила действовать сама.
– Схожу к Зинаиде Игоревне.
Зинаидой Игоревной звали ближайшую подругу бабушки. Она жила двумя этажами выше, но в том же подъезде, и потому была в семье кем-то вроде близкой родственницы. Она не была коллекционером фиалок, равнодушно относилась ко всем растениям, кроме кактусов, которые обожала за их неприхотливость.
– С ними никаких хлопот, – говорила она. – Могу уехать на месяц, а по приезду они встретят меня, все усыпанные цветами. Словно специально к моему приезду готовились.
Полина не могла взять в толк, зачем Зинаиде Игоревне понадобилась фиалка. Да еще не просто фиалка, а именно «Полечка», над которой бабушка так дрожала. Но при этом Полина помнила еще и то, что Зинаида Игоревна приходила к ним накануне похорон бабушки с тем, чтобы забрать что-то из вещей бабушки. И мама ей эту вещь отдала, потому что уходила Зинаида Игоревна с бумажным пакетом, бережно прижимая его к груди. В том пакете вполне могла оказаться знаменитая «Полечка».
– Вот хитренькая! Почти каждый день с ней в подъезде встречаемся, а ни разу не сказала мне, что фиалка у нее.
Но когда Полина поднялась к соседке и высказала ей свои претензии, та в ответ удивилась:
– А ты разве не знала? Я была уверена, что мама тебе сказала. А как же она объяснила тебе отсутствие этой фиалки в коллекции?
И Полина прикусила свой язычок. Действительно, как это она до сих пор не удосужилась понять, что «Полечки» нету на ее месте? Ну да, сперва девушка думала, что мама просто куда-то переставила фиалку. Ее не очень интересовало, куда именно. Потом ей казалось, что она видит среди других фиалок ярко-желтые с фиолетовой рюшкой цветы «Полечки». И, вообще, Полине было не до «Полечки». В последнее время у Полины образовалось много других своих дел и забот. Иной день Полине бывало вовсе не до бабушкиной любимицы. Тем более что это бабушка придавала «Полечке» такое значение, а для Полины в коллекции было много других, куда как более привлекательных сортов.
Полине, например, очень нравилась розовая с пышной белой юбочкой «АМ – Красотка». И небесно-голубая с нежными розовыми мазками «АМ – Гордость». Вот их цветение Полина всегда приветствовала с особым восторгом. А выведенная в ее честь «Полечка» оставляла девушку равнодушной. И дело тут было не в отсутствии у сорта авторской бабушкиной приставки «АМ», которую она давала лишь самым проверенным своим сортам. «Полечка» такой не удостоилась и никогда уже теперь не удостоится. Девушке просто не очень нравилось сочетание ярко-желтого и фиолетового с белым. Она бы предпочла в свою честь видеть что-нибудь такое малиновое с розовым. Или розовое с голубым.
В этих мыслях Полина и пребывала, пока Зинаида Игоревна пичкала ее пирогом с начинкой из сухофруктов с орехами. Тесто крошилось просто безбожно, заполняя рот сухой пылью, а начинка вязла к зубам.
– Ну как? – допытывалась хозяйка. – Вкусно? Тебе нравится?
– Угу!
Кроме этого коротенького «угу», Полина из себя выдавить ничего не решалась. Боялась, что стоит ей открыть рот, как вся эта пыль рванет к ней в горло, и тогда будет не миновать позора. Сказать честно, весь пирог был изрядно суховат, впрочем, как и сама Зинаида Игоревна. Да еще чаю к пирогу Полине не предложили, налили вместо этого крохотную чашечку кофе размером с наперсток. И еще жидкости в чашечке было ровно на один крохотный глоточек, все остальное была одна сплошная кофейная гуща.
– Ешь больше, а то какая худая да бледная.
Сама Зинаида Игоревна выглядела тоже не очень презентабельно. Было ей уже к семидесяти, а ухаживать за собой Зинаида Игоревна считала выше своего достоинства. Вот и сейчас вид у нее был неряшливый. На ногах мягкие тапки, ноги у Зинаиды Игоревны побаливали, так что обувь она предпочитала не столько стильную, сколько удобную. Халат разношенный. На голове видавшее виды полотенце, закрученное в тюрбан. Небось соседка второпях спрятала под него от глаз гостьи свою отсутствующую прическу.
