– Что с ними?
– Сегодня они пришли ко мне на работу. Они явно искали меня, но я от них сбежала.
– И пришла сюда? Ты уверена, что они тебя не видели?
– Уверена. Я точно от них сбежала.
Снова Жанна не стала рассказывать про привидение в Третьем Цеху. Услышав такое, Жанна Романовна точно посчитает ее ненормальной. Она и сама посчитала бы.
– Хорошо. Ты молодец. Сбежать от таких людей непросто, очень непросто…
Женя понимала, что Жанна Романовна хвалит ее только для того, чтобы поддержать, успокоить – но все равно это немного повысило ее самооценку.
– И вот еще что, – спохватилась Женя. – Та сумка… она осталась у меня…
– Сумка? Ты ведь сказала, что ее у тебя забрали!
– Я не совсем точно сказала… тот мужчина забрал мою сумку, но вместо нее дал мне сумку своей спутницы. Видимо, чтобы никто не заметил, что я лишилась сумки. И вот эту сумочку я взяла с собой. Я хотела отдать ее своей начальнице, Альбине. Ведь это она послала меня к Андрею Федоровичу…
– А кстати, что с Альбиной?
– Она не вышла на работу и не отвечает на звонки! Так что либо ее тоже… либо она…
– Думаю, вторая версия верная, – Жанна Романовна сердито блеснула глазами, и тут уж Женя без труда прочитала ее мысли – дескать, Альбина – та еще стерва, и ее бы воля, она никогда бы не связалась с Альбиной. Но разве эти мужчины слушают умного совета…
Женя вытащила из-за пазухи маленькую жемчужно-серую сумочку с серебряной ручкой, протянула ее Жанне Романовне.
Та взяла осторожно сумочку, сначала внимательно оглядела снаружи, затем взглянула на Женю:
– Ты проверяла ее содержимое?
– Нет… я побоялась…
– Ну, так проверим сейчас. Может быть, мы узнаем что-то важное… хоть что-то…
Жанна Романовна щелкнула замочком, открыла сумочку, вытряхнула ее содержимое на круглый столик.
Впрочем, там почти ничего не было – пачка салфеток, золотистый патрончик губной помады, пилочка для ногтей и маленький розовый тюбик с непонятной надписью какими-то экзотическими буквами, похожими на клинопись.
Вот этот-то тюбик и взяла в руку Жанна Романовна. Причем взяла так осторожно и почтительно, как будто это был бесценный бриллиант или священная реликвия.
– Как, ты говоришь, выглядела та женщина в розовом… хозяйка этой сумочки?
– Потрясающе, – честно ответила Женя.
– А сколько, ты думаешь, ей было лет?
– Ну, точно не скажу… очень ухоженная, конечно, но думаю, лет тридцать-тридцать пять…
– Значит, смело можешь прибавить лет десять-пятнадцать! Или даже больше.
– Что? Не может быть!
– Ты не знаешь, что это такое? – Жанна Романовна показала Жене тюбик.
– Конечно, не знаю.
– Да тебе еще рано об этом думать… – женщина вздохнула, – а мне уже поздно.
– Да что вы! – искренне воскликнула Женя. – Вы прекрасно выглядите… для своих лет… – она осеклась, но слово не воробей, вылетело – не поймаешь.
– Вот именно – для своих лет! – Жанна снова вздохнула. – А вот этот чудодейственный крем буквально убавляет женщине возраст, с ним любая выглядит минимум на десять лет моложе.
Она ненадолго замолчала, снова вздохнула и продолжила:
– Правда, он действует недолго – от силы три-четыре часа, но иногда именно это и нужно. Когда идешь на какой-нибудь особенно важный прием, или встречаешься с особенным человеком… этот крем делает одна маленькая лаборатория в Израиле, и в нашем городе только один человек имеет эксклюзивное право им торговать, так что мы сейчас быстренько выясним, кто была эта твоя загадочная красавица…
Жанна Романовна достала телефон, набрала номер и проговорила, нет, проворковала чарующим голосом:
– Кариночка, ангел мой, как поживаешь? Да? Рада за тебя! А я тебе почему звоню… ты ведь по-прежнему занимаешься тем израильским кремом? Ну да, кремом «Батшева»? Что, давно не привозили? А скажи, кому ты продавала тюбики из последней партии? Ну, кроме твоих постоянных клиенток – кроме Ульяны, Олеси и Ксюши? Ну, что значит секрет? Мы же с тобой подруги, а между подругами какие секреты? Ну, Кариночка, ты же меня знаешь – я попусту не болтаю! Да нет, о чем ты говоришь! Неужели даже для меня? А что будет, если я расскажу Ульяне, с кем ты была в прошлом году на Тенерифе? Ну, что значит не посмею? Мы же с тобой подруги, так что сама понимаешь… ну, конечно, я тебе обещаю! Честное слово! Да говорю же – можешь не сомневаться! Уже записываю… – Жанна Романовна схватила тюбик губной помады и прямо на столике записала телефонный номер. – Спасибо, Кариночка, ангел мой! До скорой встречи! Непременно!
Нажав кнопку отбоя, Жанна Романовна удовлетворенно взглянула на Женю:
– Все же главное в жизни – это друзья! Не имей сто рублей, а имей сто друзей. Тем более что сто рублей – это вообще не деньги. Вот мы и выяснили телефон той загадочной красавицы. И имя, конечно. Ее зовут Регина.
– Однако вам пришлось выбивать ее номер из своей подруги шантажом! – Женя засмеялась, вспомнив, каким воркующим голосом разговаривала старая актриса.
– Ну, какой это шантаж… – Жанна улыбнулась. – До настоящего шантажа дело не дошло. Ну что – будем звонить Регине?
Вопрос это был риторический, и ответа Жанна Романовна, разумеется, не ждала. Она снова взяла телефон, набрала на нем номер и поднесла его к уху.
Дождавшись ответа, проговорила – совсем не тем голосом, каким разговаривала с Женей, и не тем, каким только что беседовала со своей заклятой подругой Кариной:
– Здравствуйте, Регина…
Жанна Романовна включила громкую связь, так что на этот раз Женя слышит весь разговор. Слышит, как Регина после недолгого удивленного молчания настороженно спрашивает:
– С кем я говорю?
– Ну, вы меня вряд ли знаете, так что мое имя вам совершенно ничего не скажет.
– Тогда чего вы от меня хотите? Я не имею привычки разговаривать с незнакомыми людьми…
– Скорее уж вы, Регина, хотите то, что я могу вам предложить. У меня есть израильский крем, который буквально творит чудеса с увядающей кожей…
– Моя кожа вовсе не увядающая…
– Не цепляйтесь к словам, милочка. У меня есть крем «Батшева». Он вам нужен?
В голосе Регины зазвучали колебания:
– Обычно я покупаю этот крем у другого человека…
– Я знаю, у Карины. Но у нее последняя партия уже кончилась, а когда придет следующая – неизвестно. Так что лучше соглашайтесь… конечно, он обойдется вам дороже, чем у Карины, но думаю, для вас это непринципиально…
Регина все еще колебалась, и Жанна Романовна проговорила безразличным тоном:
