Женины глаза привыкли к скудному освещению, и она разглядела, что весь ангар перегорожен внутри железными решетками и металлической сеткой, разделен на десятки отдельных загонов, в которых метались и лаяли огромные злобные собаки. Черные и коричневые, темно-серые и рыжие, они бросались на решетку и злобно, остервенело лаяли. В полутьме мелькали белые клыки, слюна хлопьями летела из разинутых пастей, глаза горели злобным огнем.
– Мама!.. – пролепетала Женя и невольно прижалась к хозяину этой огромной псарни.
Тот посмотрел на нее с откровенной неприязнью и процедил сквозь зубы:
– Так я и знал, что от тебя будут одни неприятности!
Он провел ее по узкому коридору между двумя рядами железной сетки, за которыми бесновались собаки, подвел к задней стене ангара. Здесь, чуть в стороне от остальных, стояли несколько железных клеток. Две или три из них были пусты, еще в одной сидела большая темно-рыжая собака, которая не участвовала в общем концерте, только боязливо жалась к решетке и тихонько поскуливала, а в последней…
На полу последней клетки сидел, скрестив ноги, словно в позе лотоса, Андрей Федорович Ушаков собственной персоной. Но от его прежнего облика хозяина жизни, лощеного джентльмена, осталась только бледная тень.
Ушаков был небрит, его дорогой костюм был грязен и изжеван, а в нескольких местах порван. Самое же главное – в лице не было прежней самоуверенности. Он смотрел растерянно и подавленно, а при виде Жени в его глазах вспыхнуло удивление.
– Ты? – спросил он хриплым, измученным голосом. – Как ты сюда попала?
– Узнал, стало быть! – Женя мгновенно разозлилась, увидев человека, который виноват во всех ее неприятностях. Да что там неприятности – это же полный кошмар!
Допустим, Рокотов пока приказал ее не убивать, так этот урод-собачник еще решит плюнуть на приказ шефа и скормить ее своему «контингенту», с него станется…
«Не надо нас есть… – тут же вспомнилась фраза из «Трех поросят», – мы худосочные…».
– Так как ты здесь оказалась? – продолжал Ушаков.
– Вашими молитвами! – раздраженно ответила Женя. – Еще спрашивает!
Ушаков хотел что-то ответить, но Леший – хозяин псарни – оборвал его:
– Молчать! – рявкнул он. – Говорить будете только по моей команде «Голос»!
Он открыл замок на пустой клетке, втолкнул в нее Женю и снова запер клетку.
Ангар по-прежнему гудел от собачьего лая.
Леший повернулся к своему «контингенту» и рявкнул, перекрыв этот лай:
– Всем молчать!
Собаки не спешили утихомириваться, тогда он поднял с земли обрезок ржавой арматуры и что есть силы ударил по ближней клетке, снова заорав во всю глотку:
– Я сказал – молчать!
На этот раз его команда, как ни странно, подействовала, собаки постепенно замолчали. Леший прошел между клетками, свернул в боковой проход и скрылся за железной дверью, отделявшей от основного помещения пристройку.
Вскоре он снова появился, теперь у него в руке было пластиковое ведро. Он пошел по ангару, доставая из этого ведра куски мяса и бросая его собакам. Женя ужаснулась было, пытаясь понять, чье же это мясо, но решила, что все же не человечье. Собаки бойцовые, породистые, их надо кормить правильно…
Вскоре кормление было закончено, Леший снова удалился в свою пристройку, собаки тоже угомонились, насытившись, и в ангаре, наконец, наступила тишина.
Тут опять заговорил Ушаков. Он подобрался к решетке Жениной клетки и смотрел теперь не так растерянно:
– Женя… – неуверенно заговорил он, – все же я должен…
– Должен? – Женя ощутила вдруг такую ненависть к этому типу, что даже удивилась – никогда она не испытывала таких сильных чувств. – Ни фига ты мне не должен! И я тебе ничего не должна! И отвали от меня со своими разговорами!
Надо сказать, что на Ушакова ее слова не произвели особого впечатления, однако кое-что изменилось.
– Я понимаю, Женя, – начал он, – вы на меня сердитесь…
– Сержусь? – Женя вспыхнула, ей захотелось вскочить и трясти прутья решетки, а потом, когда решетка сломается, то также трясти самого Ушакова, пока не вытрясет из него всю душу. А вот интересно, у этих богатеньких типов есть душа? Скорей всего, нет.
От этой мысли Женя несколько отрезвела и продолжала более спокойно:
– Вообще-то, это слишком мягкое слово! Вы заставили меня пойти на тот прием, и вся моя жизнь превратилась в настоящий кошмар! Ну, вам-то на это наплевать… кто я для вас? Пустое место! Хуже – обслуживающий персонал! Я вообще удивляюсь, что вы вспомнили, как меня зовут! Ну, тут, конечно, делать нечего, вот вы и раздумываете, как дошли до жизни такой. Не привыкли, должно быть, в таком дерьме оказываться? Собачки, опять же, на нервы действуют, а тут я появилась. Ну, в такой ситуации и персонал сгодится!
Ей все-таки удалось его разозлить.
– Посидишь в этой помойке вторые сутки без еды – еще не так запоешь! – буркнул Ушаков. – Воды даже не дает паразит этот! Ты спроси – может, тебе даст.
– Воды? – Женя вспомнила, как лили на нее воду через мокрое полотенце. – Не нужна мне вода, напилась уже вот как! – она провела рукой по горлу.
– Женя, вы все же должны мне рассказать… – снова заговорил Ушаков, но она с криком «Пошел ты!» демонстративно отвернулась и даже перебралась к другому краю клетки.
С этой стороны в соседней клетке сидела рыжая собака. Собака была большая, бойцовой породы, как и все остальные в этом ангаре, но в ней было что-то, что отличало ее от остальных здешних обитателей. Гладкая блестящая шкура была чистой и ухоженной, в глазах светился ум и, как ни странно, доброта.
На шее у собаки имелся красивый ошейник из мягкой дорогой кожи. Увидев, что Женя подошла к решетке, собака потянулась и тоже подвинулась ближе.
– Так ты девочка! – определила Женя. – Как же ты сюда попала? Ты явно не из здешнего контингента!
Собака подползла к самой решетке и тихонько заворчала – не угрожающе, а приветливо. И даже слегка завиляла хвостом.
– Да, ты здесь явно не на месте! Как тебе здесь, должно быть, грустно и одиноко!
– С кем это вы разговариваете? – раздался за спиной у Жени голос Ушакова.
– А вам-то что? – Женя дернула плечом, отмахиваясь, как от назойливой мухи.
Повинуясь неожиданному импульсу, она просунула руку сквозь решетку и погладила собаку по шее, а потом почесала за ухом. Собака от удовольствия прикрыла глаза и приоткрыла пасть.
Жене было страшновато – в пасти ее соседки были видны огромные желтоватые клыки. Такими клыками ничего не стоит отхватить руку! Кто ее знает, что ей взбредет в голову! Чужая душа – потемки, тем более собачья… А собачка-то бойцовая…
Но Женя вдруг поверила, что эта собака не сделает ей ничего плохого, она ответит на ласку доверием и добром.
