– Твоя правда…
– Ну, так звони ему скорее, а мы поедем, нам некогда. И мы все равно ничего не видели…
– Черт, надо было сказать, что там в поле еще труп! – вспомнил Андрей. – А, ладно, сам позвоню.
Он проговорил в трубку несколько слов и выбросил телефон, который взял у Михалыча, в придорожную канаву.
– Куда теперь? – с тоской спросила Женя, осознав, что ей все надоело. Ушаков-то свои проблемы решил – Вадим мертв, ценную вещь он вернул, а с ней что будет? С работы, небось, уволят за прогулы, но это уж ладно, она и сама увольняться хотела. Хотя, если с другой стороны посмотреть, то кто ее уволит-то? Альбина мертва… да, вот и нет у них теперь директора. Хоть и о покойниках только хорошее нужно говорить, нет у Жени ни одного доброго слова.
– Что молчишь? – спросил Андрей.
Женя очнулась от грустных мыслей и увидела, как уверенно его руки лежат на руле. Вообще, перед ней был уверенный в себе богатый мужчина, твердо знающий, чего он хочет и что обязательно это получит. Да, несмотря на старые брезентовые штаны и вытянутый свитер, теперь это был прежний господин Ушаков, великий и ужасный.
«Это означает, что для него все неприятности кончились», – подумала Женя.
А для нее? Что ж, кажется, пора прощаться, теперь время ей подумать о себе. Она хотела сказать, чтобы он повернул в сторону ее дома – довезет уж, не развалится, но тут вспомнила, что ключи по совету Жанны Романовны оставила там, в доме на Екатерининском канале. И кошелек с малым количеством денег. Остальное все пропало – сумка, мобильный телефон, хорошо хоть замки в квартире не придется менять. Тут она вспомнила, что Жанна Романовна осталась там, в подземелье, и забеспокоилась. Что эти уроды могли сделать со старой актрисой?
– Ты Жанну не знаешь, ничего с ней не случится, – заметил Ушаков, и Женя воззрилась на него в изумлении. Он что, читает ее мысли?
– У тебя все на лице написано, – поддразнил он. – Вот увидишь, сейчас приедем – а она дома.
Так и оказалась. Жанна Романовна открыла им дверь и только всплеснула руками, увидев Ушакова в таком виде. На Женю она уже удивляться перестала.
– Как вы? – только и спросила Женя.
– Ванну! – отмахнулась Жанна Романовна. – Ванну и завтрак, остальное после. А про меня и говорить не стоит, изобразила я этим недоумкам умалишенную старуху, они меня и вытолкали взашей.
Погружаясь в теплую душистую пену, Женя почувствовала себя почти счастливой.
– Ты тут не заснула? – Жанна Романовна положила на тумбочку полотенце и халат.
– Не стану я носить вещи его жены! – заупрямилась вдруг Женя.
– Это мой халат, – улыбнулась старая актриса. – Уж извини, не новый, но чистый.
Халат был когда-то шикарный – синий, расшитый золотистыми драконами. Сейчас ткань выцвела, и драконы потускнели, но все равно видны были страшные морды.
Потом они ели. Долго-долго и много-много, так что после второй чашки кофе у Жени была только одна мысль – как бы найти тихий уголок и поспать минуточек шестьсот.
Андрей тоже позевывал, одна Жанна Романовна была бодра и хлопотала возле них.
– Да, Андрей, – сказала она, – тут звонили от… точнее, он сам звонил, представился господином Серебровым.
– Что-о? – хором закричали Женя и Ушаков. – Серебров?
– Ну да, Серебров. Просил передать, что будет ждать вас, Андрей, сегодня в двенадцать часов по адресу в Криворожском переулке. Что-то не так?
– Да нет… – медленно проговорил Ушаков, – как раз все ясно… И если поторопиться, то я успею на встречу. Еще переулок этот искать…
– Как вы сказали? – спросила Женя. – Какой адрес?
– Криворожский переулок, дом семь.
– Так это тот же квартал, где находится наше издательство. Только с другой стороны здания.
– Интересно, это случайное совпадение или нет?
– Не верю я в такие совпадения! – Женя резко вскочила с места, едва не опрокинув стул.
– Так или иначе я должен туда ехать, – Ушаков тоже встал из-за стола.
– И я с тобой.
– Зачем?
– Я знаю это место. Очень хорошо его знаю…
Женя вспомнила, как выбиралась из Третьего Цеха по вентиляционному каналу, а потом через подвальное окошко. Это окошко выходило как раз на тот самый Криворожский переулок…
Да уж, она это место изучила досконально, как никто другой, можно сказать, познала его прелести буквально собственной шкурой. До сих пор помнит запах столярного клея, застарелой пыли и мышиного помета… как долго ей пришлось стоять под горячим душем, чтобы избавиться от этого запаха, въевшегося во все поры!
– Ладно, если ты так настаиваешь…
– Конечно-конечно! – Жанна Романовна вдруг засуетилась. – Андрей, мы быстро…
– Все равно не буду надевать ее тряпки! – процедила Женя, когда они с Жанной остались одни в гардеробной.
– Понимаю… – протянула старая актриса, – так что возьми вон те, из театра.
Это были те же клетчатые брючки и симпатичное коротенькое пальтишко. А лицо Женя сама сделала минут за пятнадцать, оказалось, успела научиться у Жанны Романовны. Правда, та слегка поморщилась, но потом сказала, что у Жени и так вид хороший – глаза блестят сами по себе, и волосы вьются, а движения порывистые, и походка легкая.
– Вы скоро там? – Ушаков нетерпеливо стучал в дверь.
– Удачи! – шепнула Жанна Романовна Жене на ухо.
И посмотрела так странно, как будто что-то знала про нее, о чем сама Женя и не подозревала.
Автомобиль был другой, его пригнали из фирмы по звонку Ушакова. Та машина куда-то пропала, а водитель все еще находился в больнице, голову лечил.
Они приехали в Криворожский переулок.
Переулок этот был тихий, почти безлюдный. В доме номер семь не было никаких офисов, только один подъезд с железной дверью, закрытой на замок с домофоном.
– Куда нам – сюда? – Андрей взглянул на эту дверь. – Но мы не знаем, какой код набрать…
Подожди! – Женя пошла влево от подъезда.
Она увидела прильнувшую к стене дома трансформаторную будку. Просто железный ящик, запертый на ржавый висячий замок. И у этого замка, и у самого ящика был такой вид, будто его давным-давно не открывали. Может быть, вообще никогда.
На этом ящике белой масляной краской было написано традиционное предупреждение: «Не открывать, высокое напряжение!». И традиционный же выразительный рисунок – белый оскаленный череп. Но поверх этого черепа более бледной краской, незаметной со стороны, был нанесен странный узор – спираль, лабиринт из сплетающихся, сливающихся, переплетающихся линий, словно затягивающих взгляд в загадочную, непостижимую глубину.
Узор, похожий на оттиск той печати, которую она нашла в Третьем Цеху. Это не может быть случайностью…
