– Ты хочешь, чтобы Линни снова отругали? – серьезно спросил Трейр, прервав поток слов. – И в самом деле выгнали, когда корабль к берегу пристанет?
– Нет, вовсе нет! Я ключ на место положу, когда вернусь, – ответил мальчик. – И я сейчас сплю, вот. Подушки под одеяло подсунул, как будто это я. Это в одной книжке было написано, там тоже мальчишки так делали!
– И зачем ты пришел?
– Я подумал, – тихо сказал Ренье, – вдруг ключ подойдет?..
– Попробуй, – так же тихо ответил Трейр, сдержав улыбку, и сидел молча, пока мальчик проверял замки на дверце клетки и на кандалах и пытался провернуть ключ, если тот входил в скважину.
Конечно же, ничего не вышло.
– Я поищу другие ключи, – шмыгнул носом Ренье. – Какой-нибудь точно сгодится!
– Иди лучше в каюту, – шепнул ему Трейр, – а то твоя мама снова расстроится, а отец будет гневаться.
– У меня нет отца, – буркнул мальчик, отвернувшись.
– Как это? – Трейр взял его за плечи и развернул к себе. – Ты же наследник герцога, верно? Как же так?
– Вот так, – ответил Ренье, глядя в сторону. – Это мой дедушка. Папа был его единственным сыном. Он умер, когда я еще не родился. Я его только на портретах видел.
– Вон оно что… – протянул тот. – И других сыновей у герцога нет? Ты поэтому наследник?
– Угу. Есть еще две тети, ну папины сестры, но у них только дочки, совсем маленькие. Вот и выходит, что я буду герцогом, когда вырасту… – Ренье шмыгнул носом. – Только это не очень-то весело.
– У взрослых жизнь редко из одного веселья состоит.
– Дедушка тоже так говорит. И заставляет учиться. И говорит, что мама меня неправильно воспитывает и он скоро найдет мне наставника.
– То есть? Учителя?
– Нет, учителя и так есть. А нужен еще наставник, чтобы сделал из меня настоящего мужчину, – пояснил Ренье. – Самому дедушке некогда, и он уже пожилой. А это будет какой-нибудь офицер. Станет учить меня ездить верхом, стрелять и всякому такому, что полагается. Я немножко умею уже, но дедушка говорит, этого мало. – Он вздохнул. – А потом меня отдадут в военное училище. Там и папа учился, и сам дедушка, и прадедушка… Так положено.
– Раз положено, придется слушаться, – пожал плечами Трейр и невольно почесал загривок, по которому не раз перепадало поленом за лень и нерадивость в учении. – Или ты решил удрать из дому и податься в путешественники? Как в книжках?
– Нет, – серьезно ответил мальчик. – Какой из меня путешественник? Я же заблужусь сразу! Вот когда выучусь, тогда можно будет… И мама без меня станет скучать, – добавил он и вдруг спросил безо всякого перехода: – А откуда ты знаешь про книжки? Разве драконы умеют читать?
– И даже не на одном языке, – развеселился Трейр. – А объясниться я, пожалуй, в любом уголке света сумею. Меня тоже, знаешь ли, учили тому, что подобает знать наследнику рода! И, сдается мне, это посложнее всякой там фортификации… Но мне и лет куда больше, чем тебе, так что времени усвоить все это хватило. Хотя, вообще-то, всю жизнь учиться приходится. Сам посуди: каждый день что-нибудь новенькое узнаешь! Мир ведь большой-пребольшой, никто и представить не может, какие еще в нем чудеса отыщутся… А есть ведь еще другие планеты, и что там творится, и вообразить не получается!
– А как ты думаешь, на Луне тоже люди живут? – спросил Ренье, взглянув на него снизу вверх.
– Не знаю, – развел руками Трейр, насколько позволяла цепь. – Если и живут, то не похожие на здешних. И драконы там наверняка совсем другие. Представляешь, как сложно будет с ними объясняться?
– Ой, правда… Так вот прилетишь, а они решат, что на них напали! – серьезно сказал мальчик. – Или подумают, что это боги к ним пришли, ну, как в наших легендах. И как их уговорить, что мы такие же? Ну, может, не очень похожие, но все-таки…
– Нет ничего невозможного. Давным-давно никто не верил, что люди научатся летать. Научились же!
– Ага! А совсем-совсем давно, наверное, все думали, что люди плавать не могут, они же не рыбы! – засмеялся Ренье. – А даже я плавать умею! Правда, не очень хорошо, но я стараюсь…
– Вот видишь, – кивнул Трейр. – Когда-нибудь и до Луны доберемся, и до звезд. Если сами не доживем, то наши потомки посмотрят однажды на нас во-он оттуда, видишь, яркая звезда? В это время года ее даже днем видно. Вот оттуда… Поглядят в телескоп и скажут: неужели эта крохотная планета – наш родной дом? Может, они уже и помнить не будут, как тут да что, прилетят, будто в гости, и станут удивляться: и небо-то синее, и трава зеленая, а у них все наоборот…
– Как ты здорово сочиняешь! – сказал мальчик. – Мама тоже любит сказки придумывать, но у нее они про рыцарей и принцесс, а еще она много всяких древних историй знает… А я люблю про путешествия и про то, как все будет через много-много лет!
– Как захочется, так и будет, – пожал он плечами. – Главное – очень сильно этого желать.
– Ага. И чтоб желали хорошие люди, – подумав, выдал Ренье. – А то плохие тоже всякого назагадывать могут, и получится гадость вроде войны. Нита рассказывала про свою бабушку, как они там в поселке… я потом спать боялся!
Трейр промолчал, только улыбнулся. Мальчуган в самом деле очень походил на Фриенса – тот тоже мечтал о хорошем и мечту свою исполнил. И нет его вины в том, что «френни» используют и военные…
– Ренье! – прозвучал вдруг женский голос, и Трейр понял, что замечтался, а за шумом волн ухитрился не расслышать шелеста платья. – Ренье… что ты там де…
Женщина схватилась за прутья решетки.
– Отпусти его, пожалуйста, отпусти… – едва слышно выговорила она.
– Я его не держу, – пожал плечами Трейр, встал и подтолкнул Ренье к матери.
– Трейр хороший, – серьезно сказал тот, выбираясь из клетки. – Правда-правда. А почему ты так испугалась, мам?
Это-то было понятно: наверное, человек, получи он такую возможность, мог взять мальчика в заложники и потребовать свободы в обмен на жизнь наследника герцога. Об этом, должно быть, и подумала мать Ренье, а Трейр сообразил только сейчас и невольно рассмеялся: ему такое даже в голову не пришло! Вернее, в совсем уж безвыходной ситуации он мог бы поступить так со взрослым, с самим герцогом, к примеру, но с маленьким ребенком?..
Он хотел было сказать, что волноваться не стоило, что Ренье ничто не угрожало, но разглядел наконец лицо женщины и потерял дар связной речи.
Сложно было назвать ее красивой, слишком уж своеобразная внешность: чересчур высокий лоб и выдающиеся скулы, кожа белая не от пудры, а от природы (и вдобавок от испуга), тяжелые веки и узкие губы придают лицу надменное выражение… но когда это драконов интересовала только внешняя оболочка?
У нее были иссиня-черные, почти как у самого Трейра, волосы, уложенные короной, и глаза цвета сегодняшнего моря – свинцово-серые, с едва заметным проблеском синевы.
