– На, держи, – всунул ей белобрысый что-то объемное и мягкое, при ближайшем рассмотрении оказавшееся большим и старым, даже почти ветхим, лоскутным одеялом.
– Ты что, отсыреет же! Это же пещера, не открытый воздух. Не чувствуешь? Уже влажность какая, скоро конденсат капать начнет.
– Как отсыреет, так и высохнет, а тебе зато будет теплее, – отмахнулся Инар.
– А тебе?
– Я же говорил, мне не холодно, я могу на этом снегу просто так спать. Скажи лучше, есть-пить хочешь, да?
– Спрашиваешь! А у тебя есть?
– Воды нет, сейчас снега натопим. А из еды есть хлеб, сыр и тушенка. Пойдет?
– Конечно! Ой, это что у тебя, примус настоящий?! И прямо на керосине? Блин, я думала, их уже только в музее можно встретить! Слушай, откуда ты свалился с такими экспонатами?!
– Свалилась ты, а я тут живу, – вполне логично возразил на это Инар, устанавливая на краю лежанки разлапистую конструкцию.
– Стой, погоди, не надо здесь, а то мы в луже спать будем! – опомнилась Вера. – Надо нишу в стене сделать и там уже керогазить. Давай я…
– Ложись, – сказал Инар. – Отдыхай, я сам все сделаю.
Настаивать Вера не стала. Ну хочется ему побыть джентльменом – так и пожалуйста, ей не жалко.
Все-таки хороший парень, не испорченный – во всех смыслах. И современным неадекватным обществом, где за открытую перед женщиной дверь можно иск схлопотать, и в другую сторону – тоже. Сам по себе какой-то музейный экспонат, почти как его вещи. Приставать вон, например, не пытается.
А с другой стороны, это же как он должен был одичать в одиночестве, чтобы к Вере прямо сейчас полезть? Небось разглядел уже. И худую мальчишескую фигуру, и стриженые синие волосы, и рябое лицо с курносым носом. Была бы красотка – может, и рискнул бы, а так – невелика радость.
Хотя за эти мысли было все-таки немного стыдно. До сих пор Инар и взглядом ее не обидел, и никакого повода не давал думать о себе плохо. Может, он просто хороший человек, какое право Вера имеет отказывать ему в такой возможности? В конце концов, это же не уникальный случай, она сама знала много парней, которые в такой ситуации не стали бы думать нижним мозгом, а точно так бы помогали. И даже к красивой девушке лезть бы не стали, потому что это не увеселительная прогулка, а угрожающие жизни обстоятельства. Всех отличий – они разделили бы труд с Верой, по ней же видно, что не переломится, а упахиваться в одиночку – не лучшая идея.
Просто сложно было поверить, что ей настолько повезло с товарищем по ночевке. И по-русски говорит уверенно, и еда у него с собой вместе с горелкой этой. Странной, старинной, но ведь работающей – и ладно. И котелок маленький жестяной есть, и даже кружка. Тушенка странная такая, словно тоже из прошлого – в жестяных банках вовсе без надписей, и хорошая, одно мясо. А хлеб… Вера последний раз такой хлеб у бабушки в деревне ела, та сама его пекла.
Вера очень старалась жевать тщательно и не заглатывать еду судорожно, как удав, но получалось плохо. Позавтракала она плотно, но когда еще был тот завтрак! К счастью, сам Инар тоже не скромничал, демонстрировал здоровый мужской аппетит. В итоге они на двоих умяли целую большую краюху хлеба – душистого, ноздреватого, и три банки тушенки, а про сыр вспомнили только потом уже, когда никому его не хотелось.
– Ну что, давай укладываться? – предложил Инар. – Я-то поспать бы не отказался, а у тебя вообще вон глаза слипаются.
– Это от сытости. Эх, ботинки бы снять, но я без них точно замерзну…
– Я это предусмотрел, – весело сообщил мужчина и полез в рюкзак.
– Предусмотрел что? – озадачилась Вера.
– Что ты замерзнешь. То есть, конечно, я не именно на тебя рассчитывал, – поспешил заверить он. – Но на всякий случай взял теплые носки. На, смотри. В покрывало завернешься, и совсем хорошо будет.
Толстенные носки грубой вязки из серой некрашеной шерсти, показались Вере сейчас буквально даром небес.
– Как мало иногда человеку надо для счастья, – пробормотала она, с блаженным стоном стаскивая жесткие пластиковые ботинки. – Еще говорят, что чудес не бывает! У меня вон второе уже. Мало того что не убилась, так еще и тебя, такого полезного, встретила. Одна бы, наверное, как-нибудь пережила ночь, но точно не в таких роскошных условиях. Теплая вода вместо снега, еда, даже носки вот эти…
– Ты что, собиралась есть снег? – опешил он.
– Рассасывать, – честно призналась девушка. – По чуть-чуть. Я так и делала, пока копала.
– Горло застудишь же, бестолковая! Давай плотнее закутывайся, и что ты к стенке жмешься, укладывайся нормально. Не нужно мне лежанку уступать, я же говорю, я на снегу не замерзну.
– Как застудила бы, так и вылечила, – философски пожала плечами она. – Без воды хуже. А тут идти недалеко, за завтра бы дошла.
– Не дошла, – вздохнул Инар. – Завтра будет буря.
– Ты говорил, ночью!
– И ночью, и завтра, и завтра ночью. Это надолго, на пару-тройку дней. Но ты не волнуйся, у меня и горючего достаточно, и еды. Сможем переждать. Все, я свет выключаю? – Он потянулся к фонарику.
– Выключай, – разрешила Вера. – А как ты сам пережидал бы буран, если у тебя даже палатки нет?
– Я привычный, – легко отмахнулся парень. Некоторое время крутил фонарик в руках, разыскивая выключатель, но потом все же нашел нужную кнопку, и пещера погрузилась во мрак.
Инар зашуршал, укладываясь. Пару мгновений висела тишина, потом он повернулся на бок, обхватил девушку обеими руками, прижимая к себе. Та на пару мгновений напряглась, но сосед явно не собирался распускать руки, даже под покрывало не пытался влезть, хотя против этого Вера не возражала бы. На него так-то смотреть холодно, а он еще улегся едва ли не на снег, под боком только тонкий слой ткани параплана – и все.
Девушка закрыла глаза и наконец-то позволила себе немного расслабиться. Кажется, в этот раз обошлось. Кажется, смерть промахнулась своей косой, и Вера будет жить дальше. Вернется, и Генка с Валей будут ахать и охать, восхищаясь ее везением. За них девушка не волновалась – успела заметить, что друзей снеговым валом почти не задело. Разве что Валю, она была ближе мужа, но должна была выровняться. Должна, она умница – аккуратная, осторожная, собранная.
А вот как умудрилась выжить сама Вера – вопрос. Чистое везение. Откуда вообще взялся этот странный шквал?!
Перед закрытыми глазами снова, как наяву, возникла белая, слепящая пелена – и едва видимый за ней алый прямоугольник крыла. А вокруг – скалы. Острые, хищные, которые, словно челюсти, готовы в любой момент перемолоть случайную добычу. Из этой пасти никто не уходит живым.
Да и она, кажется, не ушла, уж очень похож этот душный, влажный мешок на чей-то желудок…
Вера судорожно втянула воздух ртом, зажмурилась плотнее, не обращая внимания на текущие из глаз слезы. Она изо всех сил старалась унять дрожь, чтобы не беспокоить соседа, но та волной прокатывалась от затылка до пяток.
