Я едва не вырвала бутылочку из её рук. Такой жажды я не испытывала ещё ни разу в жизни.
– Спасибо, – прошептала я.
– Я скоро вернусь, – с усмешкой пообещала бабуля и исчезла в папоротниках.
Я вытащила пробку и поднесла бутылку к губам, но прежде чем я успела сделать хотя бы глоток, Гость выпрыгнул из папоротников и выбил бутылочку у меня из рук. Её содержимое вылилось на землю.
Рядом с нами порхала бабочка. Хотя Гость попытался прогнать её, она опустилась, чтобы выпить из лужицы эликсира. Через мгновение бабочка упала замертво, а папоротники вокруг тут же засохли.
Я смотрела на мёртвую бабочку, и голова закружилась от жажды.
– Не верю, что бабуля хотела отравить меня. Должно быть, Добрый Народец обманул её.
Гость покачал головой:
– Это не бабуля. Это наваждение Доброго Народца.
– Почему ты мне сразу не сказал?
Гость указал на рот.
– Бабуля взяла мои слова. Я тянул тебя, тянул, делал лица, но… – Он пожал плечами.
Я склонила голову и заплакала.
– О, Гость, я ей поверила, я думала, она приведёт Томаса! Я была уверена!
Гость вновь начал дёргать меня и тянуть за собой:
– Здесь небезопасно. Давай вернёмся на дорогу!
Кое-как поднявшись на ноги, я побежала за Гостем. Увы, мы не нашли никакой тропинки там, где ей полагалось быть. Объятые страхом, мы пробивались сквозь высокую траву и вскоре забрели в болото. Наши ноги погружались в болотную жижу по лодыжки, а то и по колено. Мы брели через заросли вереска, и его побеги цеплялись за лодыжки, как будто подставляя подножку. Я потеряла посох и едва не оставила в болоте башмак. Странные голоса окликали нас по именам. Приглушённые густым серым воздухом, эти голоса, казалось, окружали нас со всех сторон, и было невозможно понять, откуда они доносятся и близко они или далеко. Мошки с острыми, как у крохотулек, зубами, роились вокруг.
В тот момент, когда я подумала, что больше не могу сделать ни шага, Гость крикнул:
– Молли, тропа, тропа. Я вижу её!
Следом за Гостем я выбралась из леса. В сумерках вдоль тропы мягко светились белые камни. Голоса, звавшие нас, умолкли. По крайней мере, на какое-то время мы были в безопасности.
Глава 9
Той ночью мы спали плохо, спрятавшись под скальным выступом. Утром мы продолжили путь. Увы, наши тела затекли, а животы были пусты.
Земля вокруг была усеяна валунами и высокими каменными глыбами, тусклыми и серыми. Больше здесь ничего не было. Ни деревни, ни фермы, ни мужчины, ни женщины, ни ребёнка. Ни птиц, ни животных. Даже ветерка, и того не было.
Лишь Гость и я. Одни в Тёмных Землях.
Дни и ночи, ночи и дни летели друг за другом, как унесённые ветром листья. Я уже давно потеряла им счёт. Казалось, что мы идём уже неделю, месяц, год, сто лет. Как и всё на этой земле, время здесь подчинялось иным законам. Здесь не было ничего точного, ничего определённого.
Подчас я больше не была ни в чём уверена – даже в Госте. Я пыталась вспомнить, кто он такой и почему мы здесь, а не дома с мамой и папой. Да и живы ли вообще мама и папа? Существовали ли они когда-нибудь?
После нескольких дней, а то и недель странствий, мы остановились отдохнуть у ручья. Мы ели лягушек и рыбу, которую ловили в ручьях, собирали ягоды, изредка нам доставался кролик или белка, которых Гость умудрялся поймать. Гость стал таким худым, что я могла сосчитать его ребра.
Мы буквально валились с ног от голода и были рады найти место для отдыха. Мшистый берег ручья был тихим и спокойным. Вскоре звук бегущей по камням воды убаюкал нас обоих. Проснувшись после сна о доме, я едва не расплакалась, увидев вместо залитых солнцем полей тёмный лес. Гость всё ещё спал, поэтому я осталась лежать, слушая журчание ручья. Отдыхай, пока есть возможность, сказала я себе.
Через некоторое время мои уши уловили ещё какой-то звук. Сначала я подумала, что это шелест ветра в ветвях деревьев, но, прислушавшись, поняла, что это детский плач. Я поднялась, чтобы лучше расслышать. Да, это плакал, заблудившись в лесу, ребёнок – плакал и звал на помощь.
– Томас, – прошептала я. – Томас, это ты?
Ребёнок заплакал громче. Оставив Гостя одного, я вошла в лес. Если его разбудить, он попытается остановить меня, скажет, что это очередной обман, я же была уверена, что Томас каким-то образом сумел сбежать от Доброго Народца и теперь ищет дорогу домой.
Отойдя подальше, чтобы не разбудить Гостя, я тихо позвала:
– Томас, где ты? Это я, Молли. Я пришла, чтобы забрать тебя домой.
Кусты зашуршали, и из них навстречу мне выполз ребёнок. Его светлые кудри были спутаны, румяное личико – бледным и грязным, но это был Томас. Он улыбался и протягивал ко мне руки.
Я подняла его на руки и прижала к груди.
– О, Томас, я так по тебе скучала!
Он улыбнулся, заворковал и потрогал моё лицо.
– Молли, Молли.
– О, ты произносишь моё имя! – прошептала я. – О, Томас, ты меня помнишь!
Сжав брата в объятиях, я рассказала ему о долгих странствиях, которые я предприняла, чтобы найти его.
– Пойдём, я отведу тебя к Гостю, и мы отправимся домой. Ты даже не представляешь себе, как обрадуются мама и папа!
Охваченная радостью, я несла брата по лесу в поисках места, где оставила Гостя. Как же он удивится, увидев, кого я нашла! Подумать только, мы вернёмся домой, так и не встретив Добрый Народец! Мне казалось, что я отошла недалеко, но я всё шла и шла, но так и не видела никакого ручья. Я дважды прошла мимо одного и того же дерева, прежде чем поняла, что хожу кругами. Как и всё в Тёмных Землях, всякий раз, когда я сходила с тропы, та менялась, извиваясь в разных направлениях.
С каждым новым шагом Томас становился всё тяжелее. Но разве я могла жаловаться? Это ведь был мой братик, наш милый малыш! Это его я несла на руках, это его я почти потеряла из-за собственной глупости, зато скоро принесу домой, к маме и папе.
Увы, я устала и ослабела. Меня мучили голод и жажда, я постоянно спотыкалась о камни и корни. Я боялась, что упаду с Томасом на руках и сделаю ему больно. Увидев на земле пятно мха у высокого дуба, я рухнула на землю.
– О, Томас, – прошептала я. – Я так устала. Давай посидим и отдохнём.
Держа его на коленях, я запела колыбельную, которую пела мама. Он прислонился ко мне и положил голову на плечо.
– Ты помнишь эту песню, Томас? Мама пела её и тебе, и мне. Скоро мы будем в безопасности, дома, и она споет её нам, качая тебя, пока ты не уснёшь в своей колыбели.
Я улыбнулась ему. Он посмотрел на меня из-под полузакрытых век. Он не улыбался. Его лицо было каким-то другим, не таким круглым, как мне помнилось, и не таким милым.
