Эйдан пожал плечами и развёл руками точно так же, как и Мадог.
– Тебе придётся поверить мне на слово.
По-прежнему мучимая подозрениями, я придирчиво оглядела его с ног до головы. Что ж, он и вправду был похож на Мадога.
– Почему Мадог не пришёл сам?
– У него есть важные дела, – ответил Эйдан. – Мне же ничего не остаётся, кроме как выполнять его приказы, даже самые дурацкие.
Я спрятала медальон за ворот платья. Этот мальчишка был злым, но не представлял угрозы.
– Если честно, – сказала я, – лучше бы Мадог пришёл сам, а тебя оставил дома.
– Я тоже так считаю. – Эйдан бросил сумку, потянулся и посмотрел на Гостя. Тот не проронил ни слова, но стоял, сверля глазами Эйдана. – Ни разу не видел никого из его породы, – сказал Эйдан. – Если они все такие же уродливые, как и он, неудивительно, что люди оставляют их умирать с голоду на перекрёстках.
Мальчишка был вредный и противный, и с каждым произнесённым им словом раздражал меня всё больше и больше.
– Не говори о нём так, как будто он не понимает, что ты говоришь.
– Мадог сказал мне, что ты привела с собой подменыша, шла с ним всю дорогу от Нижнего Хексэма. Ты почему-то вбила себе в голову, что Добрый Народец обменяет его на твоего брата.
– Нет, больше я так не думаю.
– И что же ты намерена делать с ним теперь?
Я посмотрела на Гостя. Он собрал палки и камни и теперь раскладывал их отдельно по размеру и форме. Что я намерена делать с ним?
– Я бы оставил его здесь, – сказал Эйдан. – И был бы только рад, если бы он встретил тут свой конец.
Гость начал строить башню из камешков. Он молчал и не поднимал глаз, но я знала, что он слушает.
– Я не могу оставить его в этом жутком месте, – сказала я. – Думаю, я приведу его домой вместе с Томасом.
– О, твои родители будут в восторге!
– Может, не сразу, – ответила я, – но, в конце концов, они его примут.
– В конце концов? – Эйдан засмеялся. – Да ни за что на свете!
Гость посмотрел на Эйдана и произнёс что-то на языке, который понимал Мадог.
Эйдан коротко ответил ему на том же языке. Гость захныкал и подошёл ко мне ближе. В гневе я повернулась к Эйдану:
– Что ты сказал ему?
Эйдан с вызовом скрестил руки на груди.
– Тебе-то какое дело?
Не знаю, как и почему, но я привязалась к Гостю. Мне было больно видеть, как грубо Эйдан обращается с ним, как будто у подменышей нет ни чувств, ни разума.
– Ты не имеешь права обижать его, – сказала я. – Он не сделал тебе ничего плохого.
– Я всего лишь сказал ему правду. Я никогда не стану другом подменыша. – Эйдан плюнул себе под ноги. – Ненавижу этих созданий.
– Что такого они тебе сделали? Ты только что сам сказал, что никогда не видел их раньше.
– Оставлю-ка я вас здесь, а сам пойду домой к матери.
– Тогда почему ты этого не делаешь? Мы с Гостем не нуждаемся в тебе.
– Готов на что угодно спорить, что вам нужно вот это. – Эйдан открыл сумку и извлёк из неё сыр, хлеб и яблоки. – Это от Мадога, а не от меня. Лично мне наплевать, голодны вы или нет.
Мой желудок был слишком пуст, и я не нашла в себе сил отказаться от его подношения. Вместо того чтобы уйти, Эйдан принялся разводить огонь. Я поджарила хлеб, нанизав его на ветку, и положила сверху сыр.
Эйдан ел с нами, но из-за него ужин получился какой-то безрадостный. Никто не проронил ни слова. Мы просто набивали животы.
Гость сидел рядом со мной. Я видела, как время от времени он испуганно посматривал на Эйдана.
– Не обращай на него внимания, – шепнула я. – Он груб и грязен, но он сын Мадога. Он не может быть плохим.
Гость посмотрел на меня скорбным взглядом и спросил:
– Ты не оставишь меня здесь одного?
– Ты слышал, что я сказала Эйдану. Ты и Томас вернётесь со мной домой. Я обещаю.
– Но людям в твоём доме нужен Томас, а не я. Они не разрешат мне остаться.
– Когда мама и папа увидят, как сильно ты изменился, они с радостью тебя оставят.
Гость явно не поверил, что мама и папа отнесутся к нему по-доброму. Если честно, я тоже не была в этом уверена.
– Ложитесь-ка спать, – произнёс Эйдан. – Завтра нам предстоит долгая дорога.
Гость уснул почти сразу, а вот я наблюдала за Эйданом из-под полуопущенных век. Думаю, он тоже наблюдал за мной. Я не доверяла ему, а он не доверял мне. Эх, если бы по ту сторону костра спал Мадог, а Эйдан был бы где-нибудь далеко!
* * *
Следующий день прошёл как обычно: опасные подъёмы и спуски по скалистым холмам, сильный ветер, струи дождя, хлещущие в лицо, укусы мошкары. Путь был изнуряющий, ноги подкашивались от усталости, но я старалась не отставать от Эйдана.
Гость вцепился мне в руку, не давая идти быстрей. Время от времени Эйдан останавливался и нетерпеливо ждал нас, явно раздражённый нашей медлительностью.
Под порывами ветра деревья вокруг обрели голоса. Раскачиваясь из стороны в сторону, они скрипели и стонали и как будто говорили: Поверни назад. Оставь эту землю. Тебе здесь не место. Тебе здесь не рады.
Следуя за Эйданом, я взбиралась вверх по крутому холму, таща Гостя за собой.
– Гиблое место, – снова и снова бормотал Гость себе под нос.
– Тише, ты меня пугаешь, – сказала я ему.
Он посмотрел на меня, покачал головой и больше ничего не говорил. Но его губы шевелились, и я подозревала, что он по-прежнему твердит себе под нос о том, что мы в гиблом месте.
Почти дойдя до вершины холма, я остановилась рядом с Эйданом. Вокруг нас из земли вырастало кольцо гигантских камней. Их вершины исчезали в плотном тумане. В центре каменного кольца лежала массивная плита, похожая на алтарь. В воздухе ощущалось сильное присутствие чародейства. Стоило мне вдохнуть его, как он обжёг лёгкие. Колдовство мурашками пробегало по моей коже, покалывало темя и затылок. Мне хотелось сбежать с холма вниз, но страх как будто приковал к месту.
Гость сжал мою руку так сильно, что я почувствовала, как хрустнули мои кости. Он дышал часто, и его костлявая грудь часто поднималась и опускалась, как у испуганного птенца.
– Я думал, их дом за многие мили отсюда, – произнёс Эйдан, – и всё же, вот он, перед нами. Здесь должен быть Мадог. Он…
Пока он говорил, навстречу нам по земле промчалось зелёное пламя. Кожу начало покалывать, а волосы затрещали. Гость и Эйдан светились так, будто их подожгли изнутри.
Пламя исчезло так же быстро, как и появилось, после чего воцарилась жуткая тишина. Казалось, зелёный свет поглотил каждый звук, и больше ничего не будет слышно. Ни криков птиц, ни человеческого голоса.
