– Ты ведь не обманываешь меня, верно?
Я скрестила за спиной пальцы и покачала головой:
– Нет, сэр, с какой стати мне вас обманывать.
– Тогда будь осторожна. – Он отошёл в сторону, уступая мне дорогу, и приподнял жёлтую шляпу. Чёрное перо на ней качнулось. – Пусть любое зло обойдёт вас стороной.
Облегчённо вздохнув, я перешла мост. На другой стороне я оглянулась, чтобы проверить, наблюдает ли за мной торговец, но он уже повернул к деревне. Копыта лошади зацокали по камню, колокольчики на сбруе тихонько зазвенели.
Вскоре дорога повернула в сторону, и деревня почти скрылась за поворотом. Отсюда она казалась скоплением крошечных домиков, похожих на кучки камней, брошенных детьми у обочины дороги после игры. Впереди, прямо за горой, лежал лес Мирквуд. Устроив Гостя повыше на спине, я зашагала по склону холма наверх. Оттуда я посмотрела вниз на тёмный лес. Он тянулся далеко, покуда хватало глаз, ограниченный морем с одной стороны и Тёмными Землями с другой.
И вновь Гость приподнялся выше, чтобы смотреть вперёд поверх моей головы. Он несколько раз пролаял, совсем как лиса или волк. Из леса, как будто в ответ, ухнула сова.
Спускаясь с холма, я какое-то время шагала быстро, но каменистая дорога, на которой я то и дело спотыкалась, вынудила меня сбавить шаг. Не хватало ещё упасть с такой поклажей на спине!
У подножия холма был перекрёсток дорог, тёмный от печали и дурных предчувствий. В этом месте хоронили тех, кто наложил на себя руки. А также убийц и воров – всех тех, кому нельзя находить последнее упокоение на церковных кладбищах. Подменышей и нежеланных детей также оставляли здесь, обрекая на верную гибель. Неудивительно, что перекрёсток дорог считался про́клятым местом.
Тихонько простонав, Гость вцепился в меня и стал раскачиваться взад-вперёд, словно боялся, что я брошу его здесь. Если честно, я бы так и поступила, но я была почти уверена в том, что Добрый Народец заберёт его, а взамен отдаст Томаса.
Как только перекрёсток остался позади, Гость ослабил хватку и перестал стонать и раскачиваться. Свернувшись клубочком у меня на спине, он затих, как напуганный зверёк.
Впервые за всё это время я почувствовала укол жалости, хотя и совсем слабый, ведь Гость доставил нашей семье немало несчастий и не заслуживал сочувствия.
Белея в лунном свете, камни тянулись вдоль тропинки, что вела в лес. Ещё несколько шагов, и вокруг меня кольцом сомкнулась тьма. Я не сводила глаз с камней, боясь посмотреть на чащу, которая окружала меня со всех сторон. Кто знает, какое зло притаилось там, в темноте?
Гость снова заохал и застонал. Похоже, он был напуган не меньше меня.
В темноте леса как будто что-то мелькало, правда, довольно далеко от тропы, чтобы можно было разглядеть, что это такое. Я очень надеялась, что это нечто не приблизится к нам. Сидя у меня на спине, Гость беспокойно заёрзал и что-то пробормотал себе под нос. Его тёплое дыхание щекотало мне шею. С каждым моим шагом подменыш становился всё тяжелее, а мои ноги всё больше слабели. Меня так и подмывало избавиться от него.
Слишком усталая, чтобы идти дальше, я отвязала Гостя от спины и, опустившись на землю, прислонилась к гладкой стороне замшелого камня. Гость присел на корточки рядом со мной, щёлкая языком и бормоча что-то невнятное. Иногда он смотрел на меня так, словно ожидал, что я его пойму. Увы, издаваемые им звуки оставались мне непонятны.
– Если бы ты только мог сказать мне, где найти Добрый Народец, – вздохнула я. – Но ты не умеешь говорить. И не можешь ходить. Зачем ты мне или кому-то ещё? Какая от тебя польза?
Гость опустил голову и молча уставился в землю.
На какой-то миг он напомнил мне ягнёнка, которого я когда-то выкормила, потому что его мать отказывалась давать ему вымя. Папа назвал его бесполезным поскрёбышем и даже сказал, что пусть лучше он умрёт, но я стала кормить его, давая ему сосать тряпицу, пропитанную молоком. Когда он подрос и я уже не могла таскать его на руках, я отпустила его обратно в отару.
Но Гость не был смиренным ягнёнком. Он был диким, злобным существом, нежеланным даже для собственной матери. Он не заслуживал моей жалости. Я присела на корточки рядом с ним и посмотрела ему в глаза:
– Ты знаешь, куда мы идём?
Гость как-то дико и странно посмотрел на меня.
– Я верну тебя твоим людям, тем, что не хотели тебя. Тем, что взяли моего брата, а вместо него оставили нам тебя. Их называют Добрым Народцем, хотя они совсем не добры. Я обменяю тебя на брата и навсегда избавлюсь от тебя.
Гость издал печальный звук и свернулся калачиком. Неужели он понял, что я сказала? Нет, возразила я самой себе, разума у него не больше, чем у бессловесного животного. Я ткнула его так, как если бы он был спящим щенком.
– Могу я надеяться, что ты никуда не сбежишь, пока я сплю?
Гость свернулся калачиком, отчего как будто стал ещё меньше, и прикрыл руками свои большие уши. Я снова толкнула его, на этот раз сильнее.
– Тебе лучше быть здесь, когда я проснусь.
Ни слова, ни даже взгляда в ответ. Будь у меня верёвка, я бы привязала его к дереву. Накрыв подменыша одеялом, которым он был привязан к моей спине, я вытащила из холщовой сумки другое, для себя.
Я немного посплю, а потом пойду дальше. Скоро мы найдём Добрый Народец. Я была в этом уверена. Ну, или почти уверена…
Когда я открыла глаза, уже наступило утро. Гостя нигде не было. Я вскочила на ноги и стала вглядываться в туманный лес.
Высокие и стройные, деревья стояли строго, как часовые. Но куда же делся подменыш?
– Гость! – позвала я. – Гость… где ты? – Мой голос эхом отлетал от одного дерева к другому, но я так и не дождалась ответа. Я звала его снова и снова, вглядываясь в туман, но опасалась сойти с тропы.
Ещё несколько дней назад я была бы счастлива, если бы Гость ушёл, но без него мне не на кого обменять Томаса. Остаётся ни с чем вернуться домой. И тогда я открыла сумку и вытащила кувшин с водой.
Но не успела я сделать первый глоток, как увидела Гостя. Он прятался в зарослях папоротника, словно оленёнок, забившись в яму под валуном. Он скрючился, повернувшись спиной ко мне, и, похоже, крепко спал.
– Просыпайся! – крикнула я, разозлившись от его непослушания.
Он повернулся и, как обычно, тупо посмотрев на меня, медленно выполз из укрытия. Первое, что он сделал, это выхватил из сумки кувшин с молоком.
Я отняла у него кувшин, сняла крышку и помогла Гостю напиться. Какой же он всё-таки ненасытный! Ему бы всё пить да пить!
– Только не вздумай выпить всё это сразу, – сказала я ему. – Сомневаюсь, что мы найдём в Мирквуде корову.
Он, как и дома, тотчас запищал и замахал руками, начал кусаться, щипаться и лягаться. Мне потребовались все мои силы, чтобы завернуть его в одеяло и взвалить на спину.
