Собственно, в согласии графини маркиз не сомневался, и не ошибся.
Дом графини, расположенный к югу от Гайд-парка, ничем не выделялся среди остальных домов.
Однако его внутреннее убранство отличалось изысканностью и неповторимостью.
Дипломаты из разных независимых королевств, герцогств и других государств, сохранившихся в Италии после окончания войны с Наполеоном, прибыли в Лондон.
Как всем европейским странам, побывавшим под игом императора, Италии пришлось несладко.
Англичане же под предводительством принца-регента отнеслись к недавним противникам дружественно и даже тепло.
Графиня и другие итальянцы с изумлением обнаружили, что двери самых фешенебельных лондонских домов открыты для них.
Графиню, которая отличалась редкой красотой, великосветское общество – особенно его мужская половина – приняло восторженно.
Самые известные светские щеголи осыпали ее комплиментами, что не могло не нравиться графине.
Однако перед маркизом она устоять не смогла. Впрочем, здесь она не отличалась от других женщин, которых было не так уж мало.
Нашлись доброжелатели, которые предостерегали ее от связи с маркизом, поскольку его репутация оставляла желать лучшего. Но это лишь подогрело ее интерес.
Когда графиня получила записку маркиза, она тотчас же занялась приготовлениями, которые должны были обеспечить гостю самый лучший прием.
В дом поспешно доставили букеты цветов.
Повару было приказано приготовить самые изысканные блюда.
Сама графиня целых два часа провела в своей комнате, тщательно выбирая наряд и украшения, прежде чем спуститься в гостиную в ожидании приезда маркиза.
Когда он вошел, графине показалось, что маркиз еще более красив и эффектен, чем ей запомнилось с их последней встречи.
Она протянула ему руку, он поднес ее к губам и поцеловал.
– Вы очаровательны, – проговорил маркиз, оторвавшись наконец от ее руки. – Вы прекраснее всех, кого я когда-либо видел.
Это было началом страстного романа, и пламя, которое пожирало любовников, ночь от ночи разгоралось все сильнее.
Этому роману ничуть не помешала заметка в «Лондон-газетт», сообщавшая о помолвке маркиза с леди Имильдой Борн.
Однако великосветских щеголей с Мейфэр
[8]
это сообщение повергло в шок.
Большинство из них отказывались верить, что такой закоренелый холостяк, как маркиз, решил жениться.
В Мелверли-хаус, как из рога изобилия, посыпались письма. Всех интересовало, что это вдруг маркизу вздумалось жениться, когда состоится венчание и собирается ли он утраивать пышную свадьбу.
Маркиз оставлял письма без ответа.
Красавица графиня заставила его забыть обо всем на свете.
Правда, из предосторожности они никогда не появлялись вместе в свете.
Однако проводили почти целые дни наедине.
Либо маркиз приезжал к графине, либо она являлась на Парк-Лейн.
Гора писем в кабинете маркиза все росла, однако он и не думал их читать.
Единственное, что его немного удивляло, так это то, что граф с семьей не приехал в Лондон.
Однако маркизу это было только на руку, поскольку неприятный момент встречи с девицей, на которой его вынуждали жениться, откладывался на неопределенное время.
Он допускал, что она ждет свадьбы с нетерпением, но для него самого подобная участь представлялась смерти подобной.
«О чем мы с ней будем говорить? – не раз задавал он себе вопрос. – Чем станем заниматься? Что, черт побери, у меня общего с молодой наивной девицей, которая ничего на свете не видела и ничего не умеет?»
Маркиз вспоминал о женщинах, с которыми он так весело проводил время в Париже, пока они ему не наскучивали.
Потом о лондонских красотках, доставивших ему не меньше удовольствия.
Однако, когда он попробовал подсчитать, скольких женщин он успел завоевать, ему стало немного стыдно.
Но как бы то ни было, женитьба на невинной робкой молоденькой девушке ничего, кроме скуки, ему не сулила.
Ни думать об этом, ни строить планы маркизу не хотелось. Не хотелось даже вспоминать о том, что он собирается жениться.
Он целиком отдался бурному и страстному роману с итальянской графиней.
– Никогда еще у меня не было такого красивого, такого замечательного и такого страстного любовника, как ты, – пылко шептала она ему.
То же самое мог бы сказать и маркиз.
Стоило ему поцеловать ее, как пламя страсти вспыхивало, увлекая их обоих за собою.
Они совсем потеряли голову, и произошло непоправимое.
Маркиз так и не понял потом, то ли графиня забыла о возвращении мужа, то ли он приехал внезапно, желая сделать ей сюрприз.
Только-только наступил рассвет, и маркиз собрался уходить.
Быстро одевшись – годы войны не прошли для него бесследно, – он направился к стоявшему на камине зеркалу.
Аккуратно завязав галстук и убедившись, что воротник рубашки высоко поднят и почти упирается в скулы, как требовала мода, маркиз направился к двери.
В этот момент она отворилась, и в спальню вошел граф.
Графиня, лежа в постели обнаженная, вскрикнула от ужаса.
Граф застыл на месте как вкопанный. Казалось, вся кровь отхлынула от его лица.
Когда маркиз обернулся, граф бросил ему:
– Я убью вас!
Маркиз попытался придумать какое-нибудь объяснение или оправдание тому, что оказался в спальне графини, однако, видя, с какой ненавистью смотрит на него итальянец, он коротко ответил:
– Завтра вечером в Грин-парке,
[9]
в обычный час.
С достоинством поклонившись графине, маркиз прошел мимо графа и, не оглядываясь, спустился по лестнице.
Сев в карету, которая дожидалась его у дома графини, маркиз отправился домой, размышляя про себя, что сделал огромную ошибку.
Принц-регент своим указом запретил дуэли, особенно с иностранцами, поскольку они доставляли много хлопот не только министру иностранных дел, но и премьер-министру.
Однако теперь уже поздно было раскаиваться.
Оставалось лишь надеяться, что граф не такой искусный дуэлянт, каким его расписывала людская молва.
Однако два друга маркиза, которых он просил быть его секундантами, уверили его в обратном. По их словам, граф был очень опасен.
