– Надеюсь, что да. Бедная девочка. К тому же играет роль ее молодость, ее помолвка и естественное жизнелюбие. Она снова счастлива. Если вы хотели что-то узнать о ней, нет нужды ее… – Она вдруг запнулась и замолчала на середине фразы.
– Ее снова тревожить? Вы, безусловно, правы. Поэтому-то я и хотел узнать, что думаете вы. Но прежде всего… Это конфиденциально. Строжайше конфиденциально. Уверен, вы не станете возражать против того, чтобы сохранить это в тайне на ближайшие двое суток.
– Хорошо, – испытывая неловкость, сказала Верити. – Если вы просите.
– Прошу. Похоже, нам очень ненадолго придется выкопать гроб из могилы миссис Фостер. Он будет снова погребен в течение максимум часа и не подвергнется никаким кощунственным действиям. К сожалению, я не могу сейчас сказать вам большего. А вопрос вот в чем: нужно ли сообщить об этом Прунелле? Если она уезжает в Лондон, есть вероятность, что она об этом вообще никогда и не узнает, хотя деревенские жители – уж такова их природа – и некоторые люди, например викарий, которых мы обязаны поставить в известность, всегда могут проговориться. Так что вы думаете?
Верити смотрела на него в смятении, словно не веря своим ушам.
– Я не знаю, – сказала она. – Это непостижимо, гротескно, лучше бы вы мне этого не говорили.
– Простите.
– Человек – я, во всяком случае, – старается забыть, что все это связано с убийством, которое совершил некто, кого он знал всю свою жизнь. Это чудовищная мысль.
– Да, конечно чудовищная. Но для нас, увы, это повседневная работа. Однако я беспокоюсь насчет юной Прунеллы.
– Разумеется, я тоже. Очень беспокоюсь, – сказала Верити, – и я понимаю вашу точку зрения. А вы не считаете, что вам лучше посоветоваться с Гидеоном Маркосом? Или с Николасом? Или с обоими?
– А вы так считаете?
– Они… ну, в некотором роде приняли опеку над ней. Она уже втянулась в их образ жизни и будет принадлежать их миру.
– Но пока она все еще тянется к вам, ведь правда? Я заметил это вчера во время похорон.
– Есть ли что-нибудь, – непроизвольно вырвалось у Верити, – чего вы не замечаете?
Аллейн промолчал.
– Послушайте, что, если вы – или я, если хотите, – всё расскажем Николасу Маркосу и предложим ему увезти Прунеллу? Он мне сообщил, что купил яхту. Не какую-то там безделицу, а судно для богатых путешественников, как те, что стоят на Ривьере. Они могли бы увезти ее в долгий круиз.
– Даже плутократическая яхта не обязательно стоит под парусами, готовая сорваться с места в один миг.
– Эта может.
– В самом деле?
– Он так говорил, – сказала Верити, краснея. – Он планирует такой круиз через месяц. Так может и ускорить.
– Вы приглашены?
– Я не могу поехать, – коротко ответила она. – У меня на носу премьера.
– А знаете, ваше предложение не лишено смысла. Даже если он собирался сделать это спустя значительное время после случившегося, что плохого в том, чтобы узнать, что это состоится прямо сейчас. Или я не прав?
– Совершенно правы.
– В любом случае, – сказал Аллейн не столько ей, сколько себе самому, – в конце концов она все равно узнает. Если все не пойдет прахом. – Он встал. – Предоставляю решение вам. Считаете, что это нечестно?
– Нет, не считаю. Очень любезно, что вы проявили заботу. Значит, я поговорю с Николасом. Хорошо?
К удивлению Верити, он с минуту колебался.
– Может, стоит ему сказать, что круиз переносится на более близкий срок, потому что Прунелла достаточно настрадалась и ей будет полезно полностью сменить обстановку?
– Возможно. Не очень-то мне хочется просить его об одолжении.
– Вот как? Потому что он будет слишком счастлив угодить?
– Вроде того.
II
На следующий день рассвет выдался облачным, обещающим дождь. И к середине дня тот уже беспощадно хлестал.
– Льет как из ведра, – констатировал Фокс, глядя в окно полицейского участка.
– С одной стороны – жуть, но с другой – везение.
– Вы хотите сказать, что люди будут сидеть по домам?
– Именно.
– Для нас – осложнение. Земля размокнет, – вздохнул Фокс.
– Это тоже.
Зазвонил телефон. Аллейн быстро снял трубку. Звонили из Ярда. Дежурная бригада со всем своим оборудованием уже собиралась выезжать на машине без полицейских знаков, и они хотели выяснить, нет ли каких-нибудь дополнительных распоряжений. Сержант, отвечавший за операцию, уточнил детали.
– Одну минуточку, – сказал Аллейн и обратился к Фоксу: – В котором часу в деревне ужинают, не знаете?
– Сейчас спрошу у Макгинесса. – Он сходил в приемную и вернулся. – Между половиной шестого и половиной седьмого. После этого все засядут перед телевизорами.
– Да! Вы меня слушаете? – сказал в трубку Аллейн. – Я прошу вас рассчитать время так, чтобы вы прибыли сюда в шесть часов, притом как можно незаметней. Подъезжайте к дому священника. Нужно, чтобы все выглядело как ремонтные работы. Никакой формы. Тут льет ливень, так что оденьтесь соответственно. Вы пройдете через церковь и дальний выход, который из деревни не просматривается. Если по несчастливой случайности кто-нибудь проявит любопытство, вы ищете протечку в крыше. Все понятно? Хорошо. Соедините меня с отделом поиска пропавших людей и оставайтесь на линии в течение десяти минут на случай каких-нибудь изменений. После этого выезжайте.
Аллейн ждал. Рана на его скуле пульсировала, и он чувствовал, что пульс у него участился. Если ответ будет положительным, подумал он, все пропало. Операция отменяется, и все возвращается в исходную точку.
Голос на линии произнес:
– Алло? Суперинтендант Аллейн? Вы нам звонили, сэр?
– Да. Есть ли для меня сообщения?
– Нет, сэр, ничего. Все пусто.
– А в Саутгемптоне? В магазине канцтоваров?
– Ничего.
– Слава богу.
– Прошу прощения, мистер Аллейн?
– Не обращайте внимания. Это тот самый случай, когда отсутствие новостей – хорошая новость. Тем не менее продолжайте следить, пока не получите другого приказа, и если появится хоть малейший намек на присутствие Картера, сразу же дайте мне знать. Немедленно. Это чрезвычайно важно. Вы поняли?
– Да, мистер Аллейн.
Аллейн повесил трубку и посмотрел на часы. Половина пятого.
– Ждем еще час – и вперед, – сказал он.
Час тянулся медленно. Дождь струился по оконным стеклам за опущенными жалюзи. Из приемной тихо доносился обычный рабочий шум, по улице время от времени проезжали машины.
