– Доброе утро, сэр, – приветливо поздоровался мистер Мерсер, бросив крайне удивленный взгляд на фингал. – Чем могу вам помочь? И нельзя ли воспользоваться вашей добротой? Сегодня почта немного задержалась, мальчик-посыльный только ушел ее разносить. Если не сложно, будьте так любезны, захватите с собой вот это. Премного обязан.
Письмо было от матери Рики, а открытка, как он мельком заметил, – из Сен-Пьера с видом той самой пристани. Адресат – миссис Феррант.
Выйдя на улицу, Рики осмотрел открытку. Снова подпись Ферранта и никакого текста. Молодой человек вернулся к дому и засунул открытку и купленные сандалии в почтовый ящик. Письмо от матери он положил в карман и быстрым шагом направился по набережной к «Треске и бутылке», но заходить в паб не стал.
Вот и улочка, по которой он шел той темной ночью из конуры Сида – как же это было давно! Название, намалеванное краской на кривом потрепанном указателе, гласило: «Рыбачья лестница».
«Я не я буду, если не поразведаю тут немного», – подумал Рики.
Тогда, в темноте, он едва видел старые и разбитые ступеньки, просто шел за Сидом почти наощупь, различая силуэты двух-трех коттеджей по сторонам улицы. Теперь же было видно, что в них никто не живет. Ступеньки переходили в крутую, заросшую травой тропу, по сторонам которой валялись ржавые консервные банки. На тропе виднелось множество следов от лошадиных копыт. «Как странно, это же следы Мунго, коня Дульси, которого похоронили, как и его хозяйку», – заметил Рики.
Он подошел к жилищу Сида – коттеджу в форме буквы «Т», с комнатами по обеим сторонам от коридора. На какой-то стадии упадка две передние комнаты объединили, и получился длинный нестандартный зал, в котором он побывал той ночью. Дом имел совершенно запущенный вид. На заднем дворе, заросшем сорняками, стояла уборная.
Следы повернули направо и оборвались у грязной канавы с нависшим над ней колючим кустом, к которому, наверное, и привязывали жеребца.
Со странным ощущением того, будто он участвует в каком-то молчаливом противоборстве, Рики сквозь ветки обозревал дом, и тут ему показалось, что одна из грязных занавесок на окнах колыхнулась.
Рики замер. Он прекрасно понимал, что если кто-то смотрит из окна, то этот человек может его заметить. Занавески, как ему помнилось, были довольно легкими, почти прозрачными. Допустим, Сид Джонс вернулся и стоит сейчас там; тогда в Рики он увидит шпиона, который прячется в кустах.
Он достал трубку, зажег ее и сделал вид, что укрылся от ветра покурить. Раскурив трубку, вышел из-за куста и огляделся, будто решая, куда пойти, а потом (как он надеялся) с видом человека, решительно настроенного совершить оздоровительный моцион, шагнул на тропу и прошел рядом с домом. Тропинка становилась все круче и у́же и примерно через пятьдесят футов закончилась.
Рики продолжил взбираться на холм к подлеску из сосенок; пахло разогретой полуденным солнцем хвоей. Три пасущиеся рядом коровы окинули его пренебрежительным взглядом, затем отвернулись и снова принялись щипать траву. Открывшийся вид был вполне привлекателен: крыши коттеджей, набережная, дальше гавань и море, где явственно виднелась Нормандия. Рики сел на траву и, поглядывая на дом Сида, принялся размышлять, не почудилось ли ему, что за ним наблюдают из-за занавесок, – может, они и не колыхнулись вовсе, а просто свет так упал на грязное стекло?
Если Сид вернулся, то когда и каким образом? Как далеко он зашел по темной тропе служения пороку? Вспомнилось, как он смотрел на Сида через дурацкую дыру в газете: шарящая в кармане рука, склоненная голова, сгорбленная спина, торопливые движения, дрожь…
Забрал ли Сид партию фальшивых красок на фабрике? Или он сам начиняет их наркотиками в своем жилище и как раз этим сейчас занимается за грязными занавесками? Как он вернулся? На самолете вечерним рейсом? Или первым утренним? На какой-нибудь лодке из Сен-Пьера? Или притворился, что рыбачит по ночам, как Феррант?
Что произошло между Феррантом и Сидом после того, как Рики ушел из кафе? Феррант продолжал третировать Сида? Они ушли вместе и отправились куда-то, чтобы Сид проспался? Или что?
А что, если Феррант каким-то образом навязал Сиду идею избавиться от него, от Рики? Он ничего не знал о том, как действует на сознание героин, и можно ли так подтолкнуть человека к совершению насильственных действий.
И наконец: это Сид под влиянием Ферранта, или наркотиков, или и того и другого спрятался на пристани и столкнул его за борт?
Чем больше Рики размышлял, тем более вероятной казалась эта версия.
Сам того не зная, он пришел почти к тому же заключению, которое излагал сейчас его отец в кабинете сержанта Планка. Почти, потому что именно в этот момент Аллейн прикончил последний сэндвич миссис Планк и сказал:
– Вообще-то, есть еще одна вероятность. Сидни Джонс мог сбежать от Ферранта и под воздействием наркотиков действовать в одиночку. Рики говорит, что когда он укрылся от дождя на товарном складе, то чувствовал там чье-то присутствие.
– Может быть, Джонс спрятался, чтобы принять очередную дозу, – размышлял Фокс, – и повел себя спонтанно? Все люди разные, на всех по-разному действует.
– Между прочим, Фокс, его пагубное пристрастие вполне могло стать причиной, почему он так и не отвел Рыжуху к кузнецу.
– Удрал куда-нибудь за дозой?
– Ну, это уже совсем из разряда фантазий.
– А вот еще, интересно, это Джонс снабжал мистера Харкнесса таблетками? Декси, вы говорили. Которые во Франции продают.
– Дюпон сказал, что их можно вполне свободно купить в Сен-Пьере.
– Простите, – вмешался Планк. – А что такое декси?
– Наркоманы так называют амфетамины, – ответил Аллейн. – Стимулирующие вещества. В умеренных дозах вполне безобидны; совсем другое дело – в больших. Некоторые звезды употребляют их, чтобы завести себя перед выступлением. Некоторые известные ораторы тоже… – Он осекся. – Посмотрим, как выступит в воскресенье мистер Харкнесс.
– Если на ногах устоит, – ухмыльнулся Фокс.
– Уж он постарается, не сомневаюсь. Он же фанатик, одержимый идеей про геенну огненную, и он уверен, что она грозит всем нам. Нет, он выступит, хоть с таблетками и виски, хоть без.
– Может быть, – начал Планк, – именно поэтому Сид Джонс и дал ему таблетки?
– Может, все может, – проворчал Аллейн. – Разумеется, Планк. Может такое быть, если Джонс действительно наркодилер.
– Еще бы знать, где сейчас Джонс с Феррантом, – вздохнул Фокс.
Рики на холме думал о том же самом. Ему ужасно надоело смотреть на ржавую крышу дома и уборную во дворе. Однако он никак не мог избавиться от ощущения, что Сид за ним следит из своей конуры, так же, как миссис Феррант в коттедже. А вдруг Сид выполз из логова и поджидает его в кустах с каким-нибудь тупым предметом?
Желая избавиться от этого наваждения, Рики распечатал письмо от матери. Когда он читал ее письма, у него возникало ощущение, что она с ним разговаривает. Мама спрашивала о его работе, немного рассказывала о своих картинах. Рики так увлекся чтением, что не слышал ничего вокруг: ни криков чаек в Коуве, ни щебетания птиц в сосновой роще, ни шевеления ветвей, ни далеких выстрелов – наверное, кто-то охотился на кроликов. И даже когда он краем уха услышал шаги рядом, то подумал, что это коровы.
