– Пойду поговорю с ним, если он дома. Я на минутку.
Рики дома не оказалось. Миссис Феррант сказала, что он ушел примерно полчаса назад. Передавать ничего не просил, а его велосипед стоял в сарае. Наверное, посылка в прихожей – его.
– Видимо, решил немного размяться, – предположил Фокс. – Тяжелая эта работа – писательство, если подумать.
– Да, Фокс, дружище, так оно и есть, – ответил Аллейн, дружески взглянув на своего старинного приятеля и коллегу. – А пока надо найти неуловимую «Фифи». Судя по тому, что Рики рассказывал про ночную встречу Ферранта и Луи Фарамонда, похоже, иногда лодка стоит пришвартованная в конце пирса. Там их четыре. Сможешь разобрать названия?
Страдающий дальнозоркостью Фокс прочитал:
– «Тинкер», «Марли́н», «Бонни Белль»… Так, погодите, еще одна качается. Да, вторая справа, под брезентом. «Фифи»!
– Черт.
– Может, раздобыть шлюпку и проверить?
– Под самым носом у миссис Феррант?
– Думаете, увидит?
– Готов поспорить, что да. Надо сделать вид, что мы прогуливаемся по пирсу.
Они дошли до конца пирса и остановились, держа руки в карманах и делая вид, что смотрят на море. Аллейн показал на виднеющийся вдали берег Франции.
– Не смотри вниз, шлюпка от «Фифи» там, привязана к пристани длинной веревкой, чтобы не унесло прибоем.
– Правда? – Фокс покосился вниз. – Вижу. «Фифи» на корме написано. И что, он так обычно ее и оставляет? Биться же о пристань будет.
– Там автомобильные покрышки вместо кранцев. Но почему было не подтянуть ее к берегу, туда, где стоят другие шлюпки? А если хозяин на борту, то привязать к «Фифи».
– И что все это нам дает?
– Давай-ка вернемся.
Они вернулись на набережную и уселись на обветренную скамейку. Аллейн достал трубку.
– Смотри, какие новости, Фокс. Вчера вечером эта шлюпка стояла у берега. Я целый час прождал Рики у него в комнате и большую часть времени смотрел в окно. Она стояла там, а якорь был воткнут в песок.
– Правда? Так-так, ну и что вы про это скажете? – спросил Фокс.
– Да то же самое, что и про остальное – радоваться нечему. Феррант мог одолжить шлюпку какому-нибудь приятелю из Коува на время своего отъезда.
– Разве этот приятель не оставил бы ее на берегу?
– Пожалуй. – Немного помолчав, Аллейн добавил: – Когда я уходил вчера в десять вечера, начинался прилив. Небо все было в тучах, и стало очень темно. Утром шлюпки на берегу не было.
Он зажег трубку. Какое-то время оба молчали.
Вдруг дверь коттеджа хлопнула, и оттуда вышел малыш Луи с прилизанными черными волосами. Вопреки обыкновению, он был опрятно одет и выглядел настоящим французом в тельняшке и коротких шортах.
Парнишка увидел Аллейна и Фокса, сунул руки в карманы и, насвистывая, вприпрыжку перебежал дорогу.
– Привет, – сказал ему Аллейн. – Ты ведь Луи Феррант, да?
Парнишка кивнул и с нарочито небрежным видом прислонился к стене, как Луи Фарамонд утром. Аллейна при этом посетило странное чувство, будто он смотрит фильм, смонтированный так, что фигура у стены в считаные секунды превратилась из детской во взрослую, а потом снова в детскую.
– Куда направляешься? На рыбалку? Ты вообще часто рыбачишь?
Мальчик покачал головой.
– Иногда, – небрежно бросил он.
– С папой, наверное?
– Его дома нет.
– А один ты в море выходишь? На лодке.
Луи пожал плечами.
– А-а, ты, наверное, грести не умеешь, – предположил Аллейн.
– Нет, умею. Я умею грести! Папа́ только мне разрешает на этой лодке плавать. Больше никому. Я один могу грести, даже в непогоду. И вдоль берега могу и до мыса. Легко.
– Ну, уж ночью-то ты один точно в море не выходишь.
– Ха! Да легко! Часто! Я… – Мальчишка осекся и настороженно глянул на коттедж. – Могу я грести, – пробормотал он и повернулся, чтобы уйти.
– Надо будет с тобой сплавать как-нибудь ночью, – сказал ему вдогонку Аллейн.
Луи припустил вниз по дороге и скрылся за углом.
– Послушай-ка сказочку, Фокс, – сказал Аллейн.
– С удовольствием, – ответил Фокс.
– Про маленького мальчика, который не лег спать, потому что мама не велела. Когда совсем стемнело и начался прилив, она сказала ему бежать на берег, где стояла шлюпка. Мальчик снял шлюпку с якоря и подплыл на ней к отцовской лодке под названием «Фифи», привязал шлюпку и стал ждать отца, который на самом деле вовсе не был ему отцом. А может, ночь стояла тихая, и он поплыл к мысу и ждал его там. Французский корабль высадил отца на берег и направился обратно во Францию. А вот маленький мальчик и его отец вместе вернулись домой и шлюпку привязали к пирсу.
– А что его папа́ делал дальше? – фальцетом спросил Фокс.
– А вот это загадка, – ответил Аллейн. – Вряд ли улегся в постель к законной супруге и с тех пор прячется в спальне. Или прячется?
– Возможно.
– Или заночевал в другом месте, – продолжал Аллейн.
– В каком, например?
– В конуре Сида.
– А зачем он вернулся? Обстановочка-то накалилась.
– Вероятно, он хочет избавиться от улик.
– Где? Нет, не говорите. В конуре Сида. Или, – продолжал Фокс, – только не смейтесь… он решил избавиться от самого Сида?
– Потому что Сид покушался на жизнь Рики, но неудачно, и теперь ему нельзя доверять и лучше убрать его? Твоя очередь предполагать.
– Тогда вот что я предположу. Вернемся к покойной. Она дружила с Сидом, пришла к нему в гости и наступила на там что-нибудь, – сказал Фокс.
– На что же она могла наступить? А, понял. На тюбик с фальшивой краской или вообще наткнулась на сами наркотики.
– Затеяла ссору с Сидом, мол, она беременна от него, а он не готов к ответственности, и пригрозила всем об этом рассказать, – оживился Фокс, войдя во вкус. – Или же… О! Сид раскусил Ферранта. То был его ребенок, и он ее убил. Продолжать?
– Валяй.
– Ну так вот, кто-то из них или они вместе устраивают смертельную ловушку для Дульси. И все – дело сделано! – Фокс усмехнулся.
Аллейн не ответил. Он встал и посмотрел на по-прежнему закрытое окно Рики. В деревне было очень тихо в это время дня.
– Куда же он мог пойти, – задумчиво произнес Аллейн. – Я надеялся, он вернется, пока мы здесь.
– Он не мог нас не заметить.
– За столом его нет – когда он пишет, его хорошо видно с улицы. Боже мой, я начинаю себя вести как курица-наседка.
