Теперь мы свободны. Свободны… Мы на германском корабле, на германской территории! С застенком кончено!
А — родина? Сердца болезненно сжимаются…
— Прощай, Родина!
— Прощай навсегда…
Приложение.
Стенограмма приема тов. Цюрупой делегации от 1-го Московского государственного университета 4 февраля 1922 г.
[323]Цюрупа: Ну, в чем дело?
[В. С. Гулевич]: Мы просили выслушать нас по делу Вам известному, по делу о прекращении занятий в 1-м Московском государственном университете. Положение дела там совершенно катастрофическое. Не имеется книг, нет в лабораториях аппаратов. Все износилось, все требует пополнения, а у нас денег нет, и мы ничего сделать не можем. Положение личного педагогического персонала — то же самое: крайне тяжелое, так, что если бы не было самого усиленного совместительства, то положение было бы совершенно безвыходным. Положение в клиниках — то же самое: очень тяжело. Не хватает ни перевязочных средств, ни медикаментов; больные питаются совершенно невозможным образом, на то, что получают из дома. При таких условиях, конечно, не может быть никаких правильных клинических занятий. Положение студенчества крайне тяжелое. Для того, чтобы существовать, студенты должны употреблять время на посторонние занятия. Живут они в совершенно невозможных условиях.
Чем дальше, тем положение все хуже и хуже. Еще в прошлом году кое-как удавалось существовать, удавалось получать кое-что по знакомству, но теперь, с введением новой экономической политики, за все приходится платить наличными. Между тем ассигнована такая сумма, при которой университет существовать не может. И мы неоднократно указывали, что дело окончится катастрофой, если не будет принято каких-то экстренных мер к улучшению положения. Но, несмотря на все наши убедительные записки, никакого фактического результата не последовало.
Теперь для нас, которые стоят в непосредственной близости к самому делу, совершенно ясно, что если не будут приняты немедленно экстренные меры, то университетские занятия прекратятся. Это положение дел и вызвало полное приостановление занятий. Нам надо было, чтобы нас услышали. Мы надеемся, что раз высшая власть нас услышит, то она поможет нам продолжать занятия.
Теперь вкратце изложу содержание всех мер, которые мы считаем безусловно необходимыми для восстановления нормального хода занятий: 1) Высшие учебные заведения, как [Москвы, так и других городов, зарекомендовавшие себя научной жизнеспособностью, как основные первоклассные рассадники науки и распространители просвещения, должны быть признаны перворазрядными ударными учреждениями, снабжение которых должно производиться в первую очередь]. 2) [Строго определенный] бюджет [для высших учебных заведений, вычисленный в золотых рублях, выплачиваемый своевременно, без всяких задержек]. 3) Своевременная выплата жалования [преподавателям в размере определенного прожиточного минимума, выраженного в золотых рублях]. 4) Улучшение материального положения [студентов и принятие мер к скорейшему выпуску из печати учебной литературы]. Учебники являются теперь даже предметом спекуляции. Книги продаются за сотни тысяч рублей.
Цюрупа: Я хотел бы спросить — вы являетесь делегацией профессуры, избранными лицами, или случайным образом сорганизовавшейся группой?
[В. С. Гулевич?]: Избраны общим собранием. Дмитрия Дмитриевича [Плетнева] нет, потому что он находится на собрании во 2-м Московском государственном университете.
Цюрупа: Все то, что вы сообщили здесь, конечно, и для нас не является новостью. Я более или менее был осведомлен в порядке частном, случайном. Теперь я принимаю это официально, вот эти ваши предложения, которые вы здесь выводите, я направляю немедленно в ту комиссию, о которой я вам сейчас скажу. Я не знаю, известно ли вам, что по этому поводу у нас уже предприняты некоторые шаги, что Наркомпросу дано распоряжение — в самом срочном порядке — ликвидировать задолженность профессорскому персоналу. Известно ли вам, что в самом непродолжительном времени должна быть организована комиссия, и даже уже организована комиссия, из НКПроса, ЦКпроса и представителей профессуры, которой препоручено рассмотреть вопросы экономического положения высшей школы и тарифов профессорского персонала.
[В. С. Гулевич?]: Сегодня двое из нас получили приглашение на… (не слышно).
Цюрупа: Нет, не то. Вас должны известить, и вы должны выбрать своих представителей.
[В. С. Гулевич?]: Мы не получали.
Цюрупа: Я, кому следует, сообщу и потребую, чтобы вы были своевременно осведомлены. Комиссии этой ставится задачей: «Образовать смешанную комиссию…» (читает). Затем тут дается предписание, кому следует, чтобы в совершенно спешном порядке было проведено через СНК положение о сокращении числа высших учебных заведений — о том сокращении, в котором Вы заинтересованы. Я имею сведения о целом ряде народившихся вновь учреждений, которые не вызываются потребностями и ложатся тяжелым бременем на бюджет высшей школы. И вот дано распоряжение о ликвидировании их, чтобы оставшиеся высшие учебные заведения тем самым получили подкрепление в ресурсах всякого рода.
Так вот это я вам могу сообщить. Затем я могу взять на себя проследить за тем, чтобы эта комиссия, о которой я вам говорил, действительно была собрана и действительно пришла вам на помощь, в меру возможности. Конечно, нельзя отрицать, что высшее учебное дело является таким потребителем, коему нужно все дать, но, к сожалению, есть непреодолимые обстоятельства, которых, при всем желании, благожелании и даже больше того, не переступишь, никуда не подашься, никак не перейдешь. С требованиями вашими будут считаться, но по мере возможности, т. к. есть, повторяю, вещи, которые никакие силы не в состоянии сделать. Но в пределах доступного и в порядке преимущественного снабжения — я думаю, что за это можно поручиться.
[В. С. Гулевич?]: К сожалению, именно, до сих пор смотрели на высшие учебные заведения не как на учреждения первостепенной государственной важности.
Цюрупа: Это не так.
[В. С. Гулевич?]: Практически это так.
Цюрупа: Под углом собственного воззрения Вам, может быть, и представляется так, но это — не так. Когда мы были окружены со всех сторон, когда приходилось отбиваться направо и налево, может быть, это отчасти и было так, но было бы ошибкой и промахом думать, что это — действительное наше отношение к высшим учебным заведениям. В некоторых случаях — небрежность, халатность — это может быть было, но это никак не основное отношение.
[В. С. Гулевич?]: Я не говорю, что это — по отношению к личному составу. Всегда говорят, что «Вы — не ударное предприятие, и вам ничего дать нельзя».
Цюрупа: Ну, когда Деникин — под Орлом, он для нас, конечно, является фактом первостепенной важности.
