Цюрупа: Я не смею подвергать сомнению, что вы подавали записки, но товарищ Ленин физически не имеет возможности прочитать все то, что ему заадресовывается. Этим я объясняю, что вам не был дан ответ. Ну, я думаю, что если вы впредь очутитесь в трудном положении, в таком же трудном положении, как сейчас, то я думаю, что вы прежде, чем объявлять забастовку, вы толкнетесь в эти двери.
[?]: Теперь мы путь знаем.
Цюрупа: Приемы эти пагубны, правда, потому что отнимают массу времени, но так, в редких случаях, когда удается побеседовать, тогда все остается в памяти прочней и надолго. Так что я думаю, что вы убедились, что можно добиться свидания и поговорить и притом с надеждой понять друг друга. В будущем, может быть, такого случая не произойдет, а что касается настоящего — надо поскорее ликвидировать. Я только вчера вечером узнал обо всех событиях. Вот, в понедельник у вас будет собрание. Надо ликвидировать. Ну позвольте пожелать вам всего хорошего.
Был дан адрес, по которому тов. Цюрупа хотел послать извещение; адрес этот следующий — 1-й Моск[овский] госуд[арственный] унив[ерситет]. Декану физ. — мат. фак[ультета] проф. Стратонову
[324].
Знаток Земли и Вселенной
30 сентября 1922 г. В. В. Стратонов и другие пассажиры первого «философского парохода» прибыли в Штеттин, откуда на поезде выехали в Берлин. Избранный вместе с профессорами Н. А. Бердяевым, С. Л. Франком и В. И. Ясинским в бюро московской группы высланных из России (на их общем собрании 16 ноября 1922 г. обсуждался уже вопрос об учреждении «института научных знаний»
[325]), В. В. Стратонов был в числе лиц, встречавших на вокзале очередную партию изгнанников, отправленных из Петрограда на пароходе «Пруссия»
[326]. В совместном собрании обеих групп, созванном 27 ноября для обсуждения вопросов правового и бытового характера по устройству в Германии, участвовали 55 новоявленных эмигрантов — 17 петроградцев и 38 москвичей и провинциалов, а всего с семьями численность высланных, прибывших в Берлин, составляла порядка 115 человек. Стратонова избрали членом их объединенного бюро, в которое от москвичей вошли также В. И. Ясинский и агроном Н. П. Ромодановский, а от петроградцев — юрист, проректор университета А. А. Боголепов и журналист Н. М. Волковыский
[327].
В Берлине, как свидетельствовал очевидец, Стратоновы остановились в расположенном на вокзальной площади «небольшом, скромном и чистеньком Hotel zur Ostsee»
[328], в котором разместились еще несколько московских и петроградских профессоров со своими домочадцами, в том числе инженер-механик В. В. Зворыкин, химик Е. Л. Зубашев, философы Л. Н. Карсавин и Н. О. Лосский. Вместе с ними в качестве члена организационного комитета Стратонов участвовал в создании берлинского Русского научного института
[329], открывшегося 17 февраля 1923 г., и был избран в его ученый совет
[330]. А вскоре эмигрантская газета сообщила о чтении Стратоновым курса «Основы астрономии»: «…еженедельно по вторникам, начиная с 6 марта, от 4 до 6 час. дня, в аудитории о-ва „Урания“ на Taubenstrasse»
[331]. Но в Берлине, где профессору удалось переиздать свою брошюру «Здание мира»
[332], он задержался ненадолго.
Уже к лету Стратоновы перебрались в Чехословакию, обосновавшись на несколько лет в Збраславе, в 12 километрах от Праги, в окруженном бульваром на набережной Влтавы отеле «Velká Hospoda». Здесь же нашли приют толстовец В. Ф. Булгаков (последний секретарь писателя), инженер путей сообщения Н. Н. Ипатьев, историк А. А. Кизеветтер, текстильный промышленник Е. П. Свешников и другие русские постояльцы. Но, как подчеркивал сын Лосского, именно Стратонов с его качеством «компанейского человека», умевшего, еще по службе в дореволюционной провинции, «блистать в разных интеллигентских ассоциациях», стал «инициатором» объединения русских изгнанников, организовав со второй половины июня их еженедельные встречи «за чашкой чая в саду», или, при ненастье, в зале ресторана отеля, с докладами на разные темы, включая, разумеется, и «общедоступные» беседы о звездном небе, или чтением собственных литературных произведений, с последующими «общими играми, подвижными для детей и молодежи», и пением «великорусских и малороссийских народных, а также студенческих песен, которыми стали увенчиваться (ближе к концу лета, уже при искусственном свете) збраславские пятницы». Впрочем, с уютным городком было связано и горестное событие в жизни профессора, ибо, как вспоминал Б. Н. Лосский, в феврале 1925 г. «в Збраславе умерла и была похоронена не покидавшая с осени постели (из‐за какой-то связанной с легкими болезни) дочь Стратоновых Тамара»
[333].
Переселившись в Прагу, Стратонов не оставил просветительскую деятельность, и по его инициативе в мае 1926 г. возник эмигрантский культурный кружок в Ржевнице, в 15 километрах от чешской столицы, который объединил проживавших там русских, армян и калмыков и получил известность своими музыкальными концертами. Кроме того, в 1923–1929 гг. Стратонов довольно часто выступал с пользовавшимися успехом научно-популярными лекциями, главным образом в пражском Русском народном университете и его отделениях и эмигрантских кружках в Горних Черношицах, Градец-Кралове, Моравске-Тршебовой, Пршибраме, Мукачеве и Ужгороде, на темы: «О Солнце», «О жизни на соседних мирах», «Основы физики небесных тел», «Как началась на Земле жизнь», «О взаимоотношениях астрономии и астрологии», «Венера как будущая колония Земли», «Значение Ньютона в астрономии», «Атлантида», «Завоевание небесных далей», «Невидимое население небес», «Отрывки из воспоминаний о кавказских разбойниках по следственным материалам о них» и др.
[334] С лекциями профессор выезжал и в страны Прибалтики.
