— Где же не хватает денег и где их избыток? Денег не хватает там, где, по случаю войны, стоит много войск. Избыток денег там, где — далеко от мест военных действий, где войск мало или вовсе нет. Потому что сейчас — война, самые главные расходы — военные!
Оратор говорил, что мы истратили ваших пятнадцать миллионов… Это неправда, мы истратили гораздо больше, почти в сто раз больше! Откуда же взяли эти в сто раз большие суммы? Их нам послали из других мест: с Волги, из Сибири, из центра и пр.
Рассудите сами: во Ржеве сейчас стоит на тридцать тысяч населения — тридцать тысяч войска. Могли ли бы мы их содержать только на ржевские средства, которые вы вносили в сберегательную кассу или которые остались у вас в кармане? Ведь это значило бы, что женатый рабочий, у которого трое детей, должен был бы на свои средства содержать пять солдат, снабжать их амуницией, оружием и пр. Чтобы с вами сталось, если б на вас наложили такое бремя? Вероятно, мы все стали бы вешаться на крючках! А между тем, в течение трех лет вы даже не замечали, что на вас ложится денежная тяжесть по содержанию ржевского гарнизона. Почему? Да потому, что вам на помощь отовсюду слали деньги, где военных действий нет. Понятно ли вам это?
По сочувственным кивкам вижу, что понятно.
— Сейчас у нас вдруг недостаток денег. Конечно, это только временная недостача, однако почему же она произошла? Да из‐за революции, из‐за общей разрухи, а не потому, как утверждал крикливый оратор, что истрачены ваши сбережения в сберегательной кассе. Во-первых, сейчас и на железной дороге, и в разных учреждениях — разруха, почему не успевают вовремя пересылать избытки денег, куда надо. А, во-вторых, — в Петрограде, в Экспедиции заготовления государственных бумаг, не успевают печатать денег столько, сколько их требуют. Почему? Опять из‐за революции! Сейчас все вздорожало, деньги подешевели почти в пять раз. На ту же нужду надо в пять раз больше денег, чем их требовалось еще недавно. И по этой причине на всю Россию надо печатать в пять раз больше денег, чем недавно. Между тем, по случаю революции, рабочие в экспедиции не только не работают в пять раз больше, чем раньше, а как раз наоборот, — сократили свое рабочее время. Расширить дело и достать новых опытных рабочих в короткий срок нельзя. Небось, вы и сами это понимаете? Надо повременить, потерпеть, пока дело наладится, а тогда опять в банке будет как раз столько денег, сколько их понадобится вам.
Возглас из среды рабочих:
— А зачем вы раздаете деньги взаймы капиталистам: фабрикантам и заводчикам? Ведь вы же их раздаете?
— Правда! Даем! И делаем это вот почему:
Объясняю, что владелец предприятия на свои личные средства мог бы содержать 20–30 рабочих, а с помощью банкового кредита расширяет дело и имеет 100–150 рабочих. Кредит же ему оказывается только под совершенно верное обеспечение. Если бы мы перестали кредитовать таких капиталистов, они поотпускали бы своих рабочих.
— В одном только Ржеве без работы оказалось бы несколько тысяч рабочих. Вот и решайте, продолжать ли нам кредитовать капиталистов или прекратить?
Вижу, что представители рабочих над этим задумались.
— А правда ли, что вы берете по двенадцать процентов?
— Конечно, вздор!
— Сколько же вы берете?
— Смотря по надежности залогов — от пяти до шести с половиной процентов. Мы сами платим в сберегательной кассе по четыре процента, а на излишек в полтора-два процента покрываем собственные расходы: содержание служащих, содержание дома, разные расходы по операциям.
Настроение аудитории становится совершенно благоприятным, доверие к нам восстановлено.
— Вот что я вам предложу, граждане! Наши книги, из которых видно, кому и под какой процент даются деньги, составляют секрет. Но я беру на себя его нарушить. Если хотите, выберите из своей среды двух-трех человек, и я им покажу книги. Вы сами тогда убедитесь, какую неправду вам говорил кричавший оратор.
Но кричавший оратор уже чувствовал, что безнадежно проиграл. Притаился, молчит. Потом потихоньку скрылся.
Меня очень энергично поддержал один из представителей кооперации:
— Разумеется, все то, о чем говорил управляющий, совершенная правда! И о значении кредитования капиталистов он разъяснил верно. Если бы банк поступал иначе, среди вас же, рабочих, началась бы голодовка. Вот к чему вас призывал этот демагог оратор! Вообще, эти демагогические крики совсем ни к чему.
Несколько деловых вопросов — и собрание мирно расходится.
Оно достигло цели, в городе и районе прекратилась нервность из‐за недостатка денежных знаков.
А затем появились разные суррогаты денег: «керенки», почтовые марки
[45]…
7. Черные дни
Погром
К началу октября ржевский гарнизон являлся не чем иным, как разнузданной бандой. Власть из рук начальника гарнизона фактически выскользнула. Властью был комитет гарнизона, который возглавлялся большевиком — унтер-офицером Алексеевым.
Нарастало тревожное настроение в связи с вопросом о ржевском винном складе. Это был громадный склад, обслуживавший большой район. Сейчас же наличие склада играло роль порохового погреба, вот-вот могущего взорваться и в связи с этим натворить бед. Что-то надо было предпринять, но что? Вывезти хранившиеся в нем запасы водки и спирта можно было не менее, как на четырех грузовых поездах. Но вывозить нельзя было и рискнуть. Тронуть запасы водки не позволили бы жадно следившие за складом водки, как за своим завоеванным добром, многие тысячи солдатских глаз.
Некоторую тревогу вселял и местный пивоваренный завод. Он был, впрочем, небольшой и охранялся военным караулом.
Охранялся и водочный склад, но для этой цели поочередно командировалась целая рота. Охрана была для очередной роты бенефисом. Быстро установился такой порядок, что дежурившая рота пила и на дежурстве и уносила при смене водку. С этим, как с неизбежным злом, акцизная власть поневоле мирилась, потому что, напиваясь сама, караульная рота не позволяла расхищать водку другим. А толпы жаждавших напиться солдат уже каждый день осаждали с улицы склад. Но дежурившая рота пока охраняла неписаную привилегию караула.
— Отчего бы вам не выпустить водку в канаву, что ли? — спрашиваю акцизного надзирателя.
— Невозможно! Ведь сколько же времени придется лить! А пока перебьешь всю посуду, соберутся толпы и перепьются.
Хмурый осенний день. Толпа солдат, окружившая жадной толпой пивной завод, вдруг набросилась на караул. Этот последний был смят, — а может быть, и сам охотно дал себя оттеснить.
Пивной завод доступен всем солдатам. Массы солдат хлынули, при радостной вести, отовсюду. Гомерическое пьянство. Гарнизон быстро перепился. Пьяные плохо удерживали равновесие, иные сваливались в чаны с пивом. Не беда, вновь подходящие не брезгуют черпать пиво из чанов, из которых торчат трупы утонувших
[46].
