Но понемногу распущенность стала проявляться и в офицерской среде. Начал я замечать, что состав офицеров получается все более случайный. Одни уходят с охраны, когда пожелают. Другие приходят на их место не по назначению, а кто захочет… Мне передавали об офицерских разговорах на улице:
— Пойдем, что ли, банк охранять…
— Да чего там делать?
— А там много нас! Весело…
Иногда в операционном зале я видел вдвое больше офицеров, чем их было командировано.
Присмотрелся я внимательно к этим господам. Разный был народ. Одни относились к своей задаче серьезно, как к боевой, обсуждали со мной, какие устраивать сооружения на случай нападения, для лучшей защиты. Другие шли просто, как в клуб.
Но одно стало мне ясным:
Все это — лишь комедия! В случае нападения солдат никакого сопротивления офицеры не окажут, как не окажут его ни банковые солдаты, ни сторожа. Рисковать собою, да еще из‐за казенных денег — никто из них не станет.
Единственное значение этой охраны — психологическое.
А тревожное настроение опять стало нарастать. По ночам город погружался в полную тьму. Отовсюду слышались беспорядочные ружейные выстрелы. Того и гляди, попадешь под шальную пулю.
Отдыхать по ночам опять не приходилось; если и ложился, то одетый, готовый вскочить по первой тревоге.
Несмотря на все меры, водка понемногу просачивалась в банк. Соблазняла дешевизна или даже даровщина. И бывало, что я ночью заставал часового у двери кладовой мирно храпевшим, с ароматом водки вокруг.
Вытащу у спящего шашку, сниму револьвер — он и не чувствует… Раньше за это часовой бы сильно поплатился. Теперь сделаю ему на другой день внушение — и это все! Часовые хорошо понимали, что никаких других мер я принять более не могу.
Так протекла тревожная неделя после разгрома.
Тревога
Засиделся я долго в банке. Уже час ночи. Работа кое-какая была, да и пример охране показывал.
Звонок в телефон:
— Алло! У аппарата управляющий банком.
— Говорит адъютант начальника гарнизона. Генерал приказал вас предупредить, что сейчас поднимается такой-то полк. Направляются громить ваш банк!
Так вот оно… Началось.
Нажимаю кнопку тревожного сигнала. Громкий пронзительный звон рассекает по всему зданию ночную тьму. Просыпаются недовольные люди, одеваются, вооружаются. Велю будить и старших служащих — контролера, кассира.
Собрались — злые, недоспавшие.
— Полковник, примите в командование банковую охрану. Передаю вам власть. Распоряжайтесь!
Старший из офицеров начинает устанавливать посты. Кое-где из скамей и столов спешно поставили баррикады. Весь гарнизон банка — человек пятьдесят.
Пятьдесят… А в резервном полку семь-восемь тысяч солдат. Ясно, что судьба банка предрешена.
Иду будить семью. Ведь нападение будет через нашу квартиру. Жалко поднимать среди ночи… Жена и дочь быстро вскочили. Но сына никак не разбудят. Поднимут, а он сваливается и опять засыпает. Насилу пробудили.
Семья готовится к бегству. Простился с ней. Трудно надеяться, чтобы пришлось увидеться.
Иду назад. Все на местах.
Разносится громкий стук копыт. Что такое?
Прискакал взвод казаков. Послан по тревоге защищать банк.
Казаки выстроились по улице перед банком.
Ждем, вслушиваясь в ночные звуки. Отголоски дальних выстрелов — но так бывает каждую ночь. Развлекаются спьяна.
Всматриваемся в темноту улицы — не видны ли надвигающиеся тени?
Ничего пока не слышно. Время идет медленно. Только час прошел, а кажется, что куда больше.
Хотя бы скорее шли, что ли…
Бьет два часа.
Звонок в телефон:
— Адъютант начальника гарнизона. Ну, что, как у вас? — спрашивает генерал.
— Все готово.
— Начальник гарнизона приказал передать, что это была ложная тревога! Он хотел проверить подготовку к защите банка…
— Уффф…
Слышно цоканье копыт удаляющегося взвода.
Новая охрана
Чем дальше, тем хуже с офицерами. Ими заполняется уже весь банк. Собираются, точно в свой клуб. Со мною перестают считаться. Старшие по караулу более не считают нужным являться, при смене. Да это и бесцельно, они сами сменяются по несколько раз в день.
Стали появляться и карты. В банке это недопустимо, я делаю, однако, вид, что не замечаю. Но чем дальше, тем откровеннее банк обращается в игорный клуб. Это уже невозможный соблазн для наших служащих.
Призываю старшего, какого-то подполковника. Энергично требую прекращения на охране картежной игры.
На один день карты исчезают.
Игра затем снова возобновляется, но так, как будто это скрывается от меня. Что того хуже, позволяется и водка. Некоторые офицеры явно полупьяны.
Еще того хуже — офицеры привели вечером в банк каких-то неизвестных женщин. Раздается визг.
Мое терпение истощилось.
Звоню начальнику гарнизона:
— Прошу ваше превосходительство немедленно удалить весь офицерский караул из банка.
— Что у вас случилось?
— По телефону объяснять не могу. Думаю, что вы и сами догадываетесь.
Пауза.
— Да, я понимаю! Но как же вы будете без охраны?
— Буду защищать банк своими средствами.
Через час в банке не было ни одного офицера.
Было уже поздно. Но на вечерних занятиях сидело немало чиновников.
— Теперь, господа, банк остается безо всякой посторонней охраны! Защищать его, в случае нападения, буду я и те, кто захочет это со мною разделить. Кто не желает — может уйти! Остающихся прошу вооружиться револьверами.
Видны тени поспешно ретирующихся чиновников. Один из первых — Пекарский, контролер по Двинскому отделению.
— Не сердитесь на него! — говорят мне двинские служащие. — У Пекарского нервы слишком мягкие, женские…
Но контролер ржевского отделения А. П. Попов мужественно зачисляется в охрану. То же делает большинство чиновников.
Разбиваемся на очереди. Вооружаемся.
Было уже далеко за полночь. Раздается звонок у входа. Докладывают:
— Пришла военная команда! Прислана начальником гарнизона.
Отношусь подозрительно. Может быть, это — банда солдат грабителей, воспользовавшаяся отсутствием военной охраны.
— Пусть старший придет ко мне с предписанием.
Является молодой офицер. Предъявляет предписание — все в порядке.
