Поднялись горячие прения. На мою сторону встали не только большинство чиновников, но даже, несмотря на присутствие Серегина, и некоторые сторожа, и солдаты.
Председатель поставил на закрытое голосование вопрос:
— Признает ли собрание основательными обвинения комиссара, послужившие причиной увольнения управляющего Стратонова от службы, или отвергает их?
Большинством трех четвертей голосов собрание отвергло основательность обвинений.
Тогда Серегин, не без провокационной цели, потребовал поставить на голосование такой вопрос:
— Считает ли собрание нужным исполнить телеграмму главного комиссара банка Пятакова об увольнении Стратонова и о назначении Синева?
Подавляющим большинством голосов вопрос комиссара разрешается отрицательно.
С. В. Колпашников вносит предложение послать в Петроград делегацию, в составе четырех человек, по два от каждого отделения, чтобы ликвидировать вопрос об увольнении управляющего. Большинством всех голосов против одного Серегина предложение принимается. Делегатами избираются: от Ржевского отделения — пом. контролера Б. В. Родзевич и счетчик Прохоров, от Двинского — пом. бухгалтера А. В. Шлотский и сторож Защинский.
Интервенция в Петрограде
Через два дня, после прибытия делегатов в Петроград получается телеграмма: «Срочно. Два адреса: Ржев, Государственный банк, комиссару. Копия — всем служащим.
Приехавшая делегация служащих настаивает на необходимости оставления Стратонова управляющим. Считаю, что принцип выборности следует проводить. Исключение может быть сделано лишь в случае непризнания управляющим комиссара, его распоряжений и центрального управления Государственным банком. Обращаю внимание служащих на необходимость дружной работы вместе с комиссаром. Комиссару предложено вопросы об увольнении, назначении служащих предварительно вносить на обсуждение объединенного комитета служащих; в случае несогласия с общим собранием представлять мне мнения комиссара и общего собрания. Ввиду этого предлагаю комиссару срочно представить мне дополнительные мотивы необходимости увольнения Стратонова. Мнение служащих мне известно.
Решительно протестую против второго постановления общего собрания, — неисполнения моего предложения об увольнении Стратонова. Стратонов считается уволенным, и общее собрание служащих не имеет права отменять мое распоряжение. Сейчас идет речь об отмене мною моего распоряжения, и только я могу его отменить. Главный комиссар Государственного банка на правах управляющего Пятаков, секретарь Кочурин. № 32».
Дни ожидания проходят нервно. Все в банке взволновано, возбуждено.
По действиям комиссара можно угадать, что происходит непосредственный обмен сношениями между военно-революционным комитетом и центральным управлением банка в Петрограде.
В самом начале января является в мой кабинет Серегин:
— Вот, не подпишите ли вы это обязательство?
В обязательстве говорится, что отныне нижеподписавшийся обязывается беспрекословно подчиняться всяким распоряжениям, которые будут исходить от военно-революционного комитета или от комиссара банка.
Серегин прибавляет:
— Это будет предложено подписать не только вам, но и всем остальным служащим.
Я засмеялся. Вернул ему обязательство:
— Вы ведь сами понимаете, что такого обязательства я не подпишу!
— Хорошо!
Ушел, и на этом дело с обязательством окончилось: никому больше подписывать его не предлагалось. Оно было составлено специально для меня.
Все это мне страшно надоело и издергало нервы. Приглашаю к себе комитеты:
— Вы сами, господа, по этому случаю с обязательством видите, что мне продолжать службу невозможно. Я поэтому сам слагаю с себя обязанности управляющего!
Комитеты с полным основанием попросили меня не принимать окончательного решения до возвращения делегации.
Она возвратилась к Крещению. Нового, после телеграммы, они рассказали мало. Говорили, что главный комиссар только пожимал плечами, читая выставленные Серегиным против меня обвинения и мои по ним объяснения. Однако заявил, что они, в Петрограде, должны считаться с мнением местного военно-революционного комитета:
— Ведь власть — на местах…
Последствия не заставили себя долго ждать. Получилась новая телеграмма: «За упорное неподчинение советской власти и несогласие сообразовать деятельность с указаниями комиссара банка управляющий Стратонов окончательно увольняется от должности и от службы, с лишением пенсии. Управление банком возлагается на бухгалтера Синева. Главный комиссар Пятаков».
Снова созывается общее собрание. Я на него не пошел, не пошли и многие сослуживцы. Сопротивление служащих было сломано; и в самом деле, все, что могли, они сделали.
Комиссар предложил собранию резолюцию: «Принять распоряжение главного комиссара банка относительно увольнения управляющего Стратонова к безразговорному исполнению».
Резолюция, поддержанная оппозиционными чиновниками — Мардониевым, Поповым младшим, Рогачем и др., была большинством принята.
Выселение
На другой же день получаю предписание от военно-революционного комитета, адресованное уже «гражданину Стратонову»: я должен в течение трех дней сдать банк Синеву и в тот же срок освободить занимаемое мною в банке помещение.
Как ни торопился я сам ликвидировать дела с банком, но в такой короткий срок сдать два отделения было совершенно немыслимо.
Наш объединенный комитет заявил по этому поводу протест военно-революционному комитету, требуя продолжения срока сдачи и оставления квартиры до двух недель.
Военно-революционный комитет в продлении срока уступил, но потребовал, чтобы я немедленно же уступил две комнаты в своей квартире для Серегина и его семьи.
Впоследствии такое требование показалось бы пустяком, но тогда мы еще не испытали прелестей большевицкого квартирного уплотнения. Впустить к себе в квартиру такого типа, да еще с очень подозрительной намазанной и расфранченной «женой» — нам показалось невозможным.
Опять помогли милые сослуживцы: сами убедили Серегина не настаивать на вселении ко мне, а пока поместиться с женой в комнате при дамской уборной.
Найти при таких условиях в короткий срок себе квартиру было необычайно трудно, так как во все буржуазные дома уже попереселялись сознательные солдаты, не желавшие более жить в казармах и бараках. Однако нам помощь оказывалась со всех сторон, и, благодаря кому-то из клиентов, нам нашли на князь-дмитриевской стороне, на самом краю города, три меблированные комнаты с кухней.
Стали мы спешно распродавать свое имущество — не очень, впрочем, большое, — чтобы было чем жить на первое время.
Служащие банка в подавляющем большинстве заявили, что они продолжают считать меня своим управляющим и только временно, уступая силе, вынуждены подчиняться другому лицу; поэтому, между прочим, они со мной и не прощаются.
