К появлению афиш АРА москвичи отнеслись сначала скептически, тем более, что советская печать о предстоящей помощи замалчивала. Откуда, мол, такие блага? Нет ли здесь аферы и спекуляции…
Действительность заставила исчезнуть всякий скептицизм. Выдавали посылки вполне добросовестно, и выданные продукты обходились гораздо дешевле, чем если бы приобретать их на месте.
И тотчас же возникла бешеная еврейская спекуляция, которую американцы, в своем гуманном начинании, не предусмотрели или не могли предусмотреть. У евреев связи с заграницей были отлично налажены: там покупалось, а здесь полученное с лихвой перепродавалось на рынке. И на рынках вдруг в изобилии появились американские продукты.
Получавшие продукты удостоверяли — я это впоследствии и сам наблюдал, — что 95 % получавших посылки АРА — были евреи. А у выхода из помещения АРА толпились перекупщики, предлагавшие наличные деньги за только что полученную посылку.
Но положение всей массы москвичей было хуже. Глаз видит да зуб неймет. Где найдешь богатых эмигрантов, которые внесли бы за тебя десять долларов.
Ко мне обратился проф. М. Н. Розанов:
— Администрация АРА приглашает вас в комиссию, в качестве представителя Московского университета.
— Какую комиссию, Матвей Никанорович?
— АРА, с которой я постоянно имею дела как знающий английский язык, надумала организовать в Москве бесплатную столовую, чтобы помочь голодающим студентам.
В комиссии собралось человек десять профессоров, представляющих разные московские высшие школы, и два-три американца. М. Н. Розанов и лектор английского языка в университете Владимир Карлович Мюллер служили переводчиками.
Меня удивил своим видом американец, руководивший комиссией, — забыл его имя. То он — серьезный, вдумчивый; то вдруг, при какой-нибудь шутке, рассмеется детской, светлой улыбкой. Мы, прожившие несколько лет под большевицким игом, не только сами утратили способность беззаботно смеяться, но нам вообще это казалось уже несвойственным человеческой натуре.
Американец спрашивает:
— Каких политических воззрений придерживаются присутствующие профессора? Есть ли среди них коммунисты?
Ответом была общая улыбка. Председателю объяснили, что между нами их нет и быть не может. Американец стал проще, откровеннее и приветливее.
Помощь могла быть оказана только небольшой части действительно нуждавшихся в ней студентов. Было ясно, что АРА пошла бы гораздо шире им на помощь, если б не необходимость дипломатничать и оглядываться на советскую власть, а потому сдерживать свои мероприятия.
Столовая, тем не менее, была устроена, и в течение почти года несколько сот бедных студентов имели ежедневно бесплатный и сытный обед.
Заведующая столовой мне показывала, что многие студенты не доедают порций, отпускаемых им на обед, — так они велики.
— Что же вы делаете с остатками?
— Собираем их и снова перевариваем! А затем отсылаем в ближайшие советские детские приюты. Там этому рады…
Столовая эта была закрыта осенью 1921 года
[72] по вине большевицкой власти. Заявлялось:
— У нас голода больше нет!
Для многих студентов закрытие явилось сильным ударом. От американца, председателя комиссии, я слышал:
— Что делать! Мы знаем, что это неправда. Голод продолжается. Но поймите и нас: при таком заявлении мы обязаны закрыть свои учреждения!
Тот же американец попросил повезти его — показать студенческие общежития.
— В каких условиях живут и учатся ваши студенты?
С ним поехал один из профессоров. Осмотрели ближайшее из общежитий. Американец отказался ехать дальше:
— Довольно! Все равно еще хуже того, что я увидел, и представить себе невозможно.
Увы, это было далеко не худшее…
Неожиданно приносят мне ордер на американскую посылку. В чем дело? Оказывается, членам комиссии, в благодарность за их труд, американцы прислали по посылке. И это счастье длилось несколько месяцев.
Позже к нам, астрономам, пришла помощь непосредственно из Америки. Главные американские обсерватории взяли на себя — каждая по одной русской астрономической обсерватории, по снабжению астрономов такими посылками.
К созданной мной Главной астрофизической обсерватории американцы, однако, отнеслись неблагожелательно, как ко всему, что создавалось за время большевицкого режима, — а наша обсерватория при нем и возникла. Поэтому астрономы из Америки ограничились отправкою только одному мне — по две посылки в месяц.
В благодарность за эту помощь астроном Неуймин, в Симеизе, в Крыму, — назвал две открытые им малые планеты: одну — АРА, другую — Америка
[73].
Все, получавшие посылки АРА
[74], воспряли и физически, и морально.
Рыночные рестораны
Большевики убивали торговлю с 1918-го по 1920 год. В это время по Москве точно Мамай прошел. Все магазины либо были реквизированы для роли советских органов снабжения, либо просто изничтожены, после предварительного разграбления.
Но с 1921 года, когда началась эпоха Нэпа (новой экономической политики), понемногу торговые заведения стали возникать вновь. Прежде всего появились гастрономические лавки. Затем стали возникать столовые, а за ними — булочные и кондитерские. Время, когда москвичи о сладком могли лишь мечтать, так как все конфектные и кондитерские заведения работали только на коммунистическую партию, прошло. Даже на улицах появились продавцы пирожных, так велик был спрос на них.
В Петрограде многие вновь открывшиеся столовые — кафе использовали эту потребность в сладком таким способом: было объявляемо, что тот, кто съест одно за другим двадцать пять пирожных, получит очень крупную денежную премию. Однако, пока эта норма не будет съедена, за пирожные претендент на премию платит. Очень многие попались на эту удочку, но ни один не доел до премии. Как рассказывалось, больше восемнадцати одолеть не удавалось, и только один дошел до двадцати двух раньше, чем спасовал. Неудивительно, пирожные давались с таким подбором, чтобы претенденты насыщались возможно скорее, и дальше им в рот уж не лезло.
