Но ничего. Дельфина знала, что наступит ночь, что ночью придет Он – тот, который знает, как творить искусство. И его запах… его запах напоминал работы Дельфины: ее лучшие, хотя и недолговечные работы, которые она хранила на чердаке рядом с заготовками.
Все прекратил случай. Огонь. Она не хотела, чтобы ее работы, ее искусство, ее картины сгорели, но она не могла позволить, чтобы кто-то еще их увидел. Ведь лишь она – Великий Художник – могла восхищаться своим творением. Но злые люди проникли в ее сокровищницу, они отобрали у нее ее картины, ее творение, ее любовь. Они преследовали ее. Они – бесчувственные, неспособные постичь всю глубину искусства.
Он больше не приходил к ней, и Дельфина больше не могла творить. Она молила, но Он ее не слышал. Без искусства художник умирает. Так случилось и с Дельфиной Лалори.
Письмо №2
«Если это не ад, то что же?»
Так думал каждый, кто попадал сюда. Те, кто ранее отрицал существование ада, тут же раскаивались в этом, но убеждение в том, что нет рая, там крепло с каждой прожитой минутой. Нет, не прожитой. Вынесенной там минутой. Ибо то была не жизнь, то было лечение от жизни, изучение всех ранее неизвестных людям способов, как исцелить землю от ее разрастающейся раковой опухоли – от человечества.
Генерал-лейтенант – личность важная, уважаемая и значимая. Его гениальный ум и высокий профессионализм в области хирургии помогли ему достичь неслыханных высот. И, как многие великие мастера своего дела, вдохновение и идеи доктор Ишии черпал, когда отдыхал и восстанавливал потраченные силы. Он знал, что многим великим их открытия пришли во сне. Пример тому – периодическая таблица, которой он руководствовался при создании того, что было принято считать биологическим оружием. Сам же Широ Ишии называл это вовсе не оружием, а лекарством для мира, избавлением человечества от бесполезного биомусора.
Странное вдохновение посещало маэстро по утрам. Он был полон идей и готов к самым немыслимым экспериментам. Начинал он с весьма безобидной вивисекции, что практически не приносило никакого удовлетворения мастеру. «Все не то, не то», – твердил про себя доктор Ишии. Во сне все было куда проще. Но, когда угроза войны стала слишком велика, и его страна нуждалась в его гениальном и извращенном уме, то ему предоставили полную свободу действий с неограниченным материалом для работы.
Было увлекательно сравнивать последствия обморожения и переохлаждения: столь разное влияние на организм и столь схожие полученные результаты. Но разве результаты были важны для мастера? Настоящий художник наслаждается не только результатом, но и процессом своей работы. Это – пища для него, его воздух. Вставляя клещи в беременную женщину, извлекая из нее «биоматериал», которым она и была беременна – что может быть более вдохновляющим для такого гения, как Широ Ишии?
Но все это было предсказуемо. Даже ребенок знает, что от прикосновения кожи к острому предмету появится разрез, из которого струйкой будет вытекать кровь, разница лишь в преследуемой цели, соответственно и в толщине лезвия этого острого предмета, и в длине полученного разреза: чем длиннее и шире разрез, тем больше струя. Это все уже было неинтересно и скучно. Ишии не мог спать: его терзали мысли о том, что его гений теряет сноровку, теряет вкус к жизни.
Тогда он стал испытывать на имеющихся у него биоматериалах настоящее лекарство. В отчетах Широ указывал: «Биологическое оружие», но он – доктор, а посему это было лекарством. И безусловно, оно лечило. Ох, как оно умело исцелять. Он изобретал прививки для планеты. Получая вакцину, сперва приходилось вытерпеть последствия: биоматериал корчился от мучений, у кого-то отсыхали конечности, у кого-то разъедало внутренние органы до тех пор, пока кислота, их прожигающая, не выходила наружу через кожу, тела других покрывались язвами, кто-то опухал настолько, что задыхался от расширившихся до ненормальных размеров стенок гортани, из-за чего воздух не мог попасть в легкие. А затем биоматериал умирал, а значит планета вакцину приняла и переболела ею. Больше вакцины – меньше болезней. Все просто.
Доктора ценили по заслугам. Его руководство было менее сентиментальным, потому его труды формально значились так: испытания микроорганизмов на военнопленных врагах, создание биологического оружия, хирургические опыты, эксперименты по воссозданию искусственным путем природных болезней. Большие успехи. Много жертв. Неоценимая заслуга перед своей страной.
***
– И зачем ты все это прочитала?..– пробормотал вслух Николас, откладывая второй лист и переходя к третьему.
Письмо №3
Это была великая женщина. В последствии у нее было много подражателей, но так искусно, так по-королевски изящно и эротично забирать жизни, вкладывая в это всю вселенскую страсть, как это делала она, никому после не удавалось.
У нее была цель, выше которой, пожалуй, не сыскать: она отнимала чужие жизни ради величайшего творения на земле – ради себя.
Молодость дается каждому человеку лишь раз. Но не для нее. Она была выше такого понятия, как старение и уж тем более выше понятия смерти. Она сама – смерть, она – жизнь, она решает, кто отдаст ей свою молодость, она решает, кто будет достоин этой чести.
– Эржебет, как ты прекрасна, – пел ей голос в ее снах, – твоя красота не сравнится ни с кем ни в твоих землях, ни в чужих странах. Но дорогая, дорогая Эржебет… Нет ничего прекраснее красоты, но и нет ничего более мимолетного, чем она. Твоя кожа обвиснет, станет сохнуть и съёживаться, вокруг твоих сочных, полных желания губ, старость нарисует множество бороздок, при виде которых ты будешь думать лишь о том, что ты увядаешь, что твой цветок сохнет и умирает. Но не печалься, Эржебет, я знаю, как тебе избежать позора стать старухой. Этот секрет так прост, но глупцы не могут догадаться и познать его тайну. Почему из человека уходит его красота, его молодость? Ведь просто он ею не насыщается. Что может быть проще? Дорогая Эржебет, моя обожаемая, моя единственная и желанная графиня Эржебет. Все, что тебе нужно – это молодость. Так бери ее! Пей ее, ешь ее, сходи с ума от нее. Умывайся молодостью, пьяней от нее, насыщайся ею. Этой пищей нельзя пресытиться, это самое недолговечное вино. Моя милая Эржебет… Ты – моя любовь, моя единственная, мое прекрасное творение. Если ты будешь наполнять свои сосуды молодостью, то молодость будет твоим спутником вечность, и ты не узнаешь смерти. А я буду рядом. Я буду приходить к тебе в твоих снах, буду любить тебя, а ты будешь моей. Твой муж, твои любовники – ничто рядом со мной. Они не дадут тебе того, что дам тебе я, они не знают тех тайн, которые знаю я. Мы будем править вместе: ты – днем, я – ночью, моя графиня. Ты будешь пить молодость, а я буду пить тебя, ты будешь брать ее так, как захочешь, а взамен я буду брать тебя так, как захочу того я. Но я клянусь, моя дорогая, что тебе это будет нравится. Ты будешь просить у меня этого снова и снова, а я буду тебе подчиняться. Нам будут принадлежать сны. Видишь, как все просто? Я буду любить тебя, моя графиня, моя дорогая Эржебет, и любовь моя сделает тебя всемогущей, а вино юности сохранит твою красоту. Для тебя и для меня.
