– Я – кошатница! – крикнула она.
Пес взвыл, но от его прыжка Меган увернуться не удалось. Она лишь изменила траекторию и вместо того, чтобы упасть под телом полумертвой собаки на истлевший трехсотлетний ковер, она вместе с Джеком покатилась по лестнице вниз.
Она надеялась, что проснется от ударов и ушибов, но травмы оказались настолько серьезными, что ее тело не хотело просыпаться, а вновь отключало сознание, защищая его от нестерпимой боли. Способность организма выключаться, активируя болевой шок, играло против нее. Перед глазами все плыло. Меган понимала, что находится между двух реальностей, но ему хватило бы и этого, и она видела, как он уже спускался к ней. Болело все: кажется, была сломана нога, а локоть правой руки был выгнут так, что теперь она бы легко смогла достать до него языком. Но ее волновало другое: кажется, брюки стали мокрыми.
Она лежала на небольшом лестничном пролете между первым и вторым этажами заброшенного особняка, рядом лежал тяжелый серебряный подсвечник и давно дохлый пес, который, кажется, умер еще раз. Меган видела, как из белого глаза торчал ее механический карандаш, но возвращать его ей не хотелось. Левой рукой она ухватилась за перила и, что было силы, оттолкнулась ногой, чтобы скатиться на первый этаж, на каменный пол, усыпанный сухими, желтыми листьями. Кажется, она услышала, как много знакомых голосов за ее спиной хором прокричали слово «нет».
Сил хватило на то, чтобы набрать номер службы спасения и сказать им, что у нее закружилась голова, когда она была в подъезде собственного дома. Она упала со ступеней и сильно пострадала. И, кажется, у нее начинаются роды. Положив трубку и дрожащей от боли правой рукой затолкав телефон в карман, в котором еще недавно лежал механический карандаш, Меган поползла из своей комнаты к входной двери, чтобы открыть ее. Крича и плача от боли и отчаяния, она думала лишь о том, чувствует ли она ребенка, шевелится ли ее дочь, которая пережила весь этот ужас вместе с ней. От боли, которая распространялась по всему телу из сломанной в двух местах ноги, вывихнутой правой руки и сломанной левой кисти, ушибленной в нескольких местах головы, а еще от преждевременно начавшихся схваток, тело Меган просто умоляло об отключении, но она задействовала всю, имеющуюся у нее внутри силу воли, чтобы добраться до двери. Когда она сделала это, то почувствовала несказанное облегчение от того, что выполнила часть плана, за что заслужила небольшой отдых. Она села, прислонившись спиной к стене. Впервые после того, как проснулась, она осмотрела свои повреждения: нога распухала, но брюки сдавливали ее, кисть левой руки безжизненно болталась, синея и увеличиваясь в размерах, голова и лицо болели, и Меган, немного наклонившись влево, смогла рассмотреть свое лицо в зеркале, что висело напротив: вид был такой, словно ее избили. На оценку своего состояния она потратила не более тридцати секунд, а потом она резко почувствовала тепло между ног: отошли воды и, кажется, открылось кровотечение. Меган испуганно положила дрожащую сломанную руку на непривычно твердый живот и, несмотря на перелом, почувствовала настолько сильный толчок, что ей показалось, будто по ладони снизу ударили молотком. Она разразилась истерическим смехом, а затем стала выталкивать тело здоровой ногой как можно выше, сопровождая это страшным криком боли.
Джеймс Блонд, прижав уши, наблюдал за происходящим из гостиной, не решаясь выйти.
Всего лишь маленькая защелка, повернуть которую обычно не составляло никакого труда. Она делала это многие тысячи раз за те годы, что прожила в этой квартире. Но сейчас ей эта задача казалась практически невыполнимой, ведь защелка находилась на уровне ее груди, если встать, а встать Меган не могла. Правая рука потянулась вверх, превозмогая боль. В голове пронеслась мысль, которая заняла не более сотой доли секунды у ее внимания: хорошо, что я не пользуюсь дверной цепочкой. Пальцы скользнули по защелке, раздался щелчок, и Меган уже хотела улыбнуться, когда практически рухнула на пол, скривившись и скорчившись от боли.
Перед глазами все плыло. Пальцы правой руки, выполнив одну миссию, поползли в карман, вытащили телефон. Меган хотела воспользоваться голосовым набором номера, но поняла, что у нее не осталось сил говорить. Телефон лежал на ее ногах, она так и сидела у стены, а лужа крови, смешанной с околоплодными водами под ней, становилась все шире. С трудом она нажала на трубку, изображенную возле имени Николаса. Раздались гудки. Ее зрачки – единственное, чем она еще могла шевелить. Она посмотрела в сторону своей спальни, откуда проделала сюда этот нелегкий путь. Белый кот уже сидел в коридоре рядом с выпавшим красным блокнотом, в котором лежал ключ, и подозрительно обнюхивал его.
– Блокнот, – прошептала она, едва шевеля губами, в надежде, что зовущий ее в трубку Ник услышит ее, – блокнот…
Глава 24
Когда сотрудники скорой помощи, приехавшие на вызов, открыли дверь квартиры, то обнаружили у порога сидевшую на полу молодую беременную женщину без сознания, чье тело выглядело так, словно она попала под машину. В квартире кроме нее никого не было.
Женщина была немедленно доставлена в ближайшую больницу, где было решено незамедлительно провести операцию кесарева сечения. К сожалению, от полученных травм и от потери большого количества крови до поступления в больницу, женщина скончалась во время операции. Ребенка удалось спасти.
Такую короткую заметку Люси прочитала утром, листая за завтраком ленту новостей. А уже спустя пару часов ей позвонил Николас и спросил, придет ли она завтра на похороны Меган.
***
Подъезжая к дому, он видел, как отъезжала машина скорой помощи. Сердце подсказывало, что стоит ехать следом за ней, но все же он остановился у дома.
Квартира была открыта, у порога – лужа крови, из гостиной выглядывал напуганный мистер Блонд. Николас дважды окликнул Меган, уже зная, что она не ответит.
Его телефон зазвонил: это был ее номер.
– Меган! – закричал Николас.
На другом конце была не Меган, а медсестра скорой помощи, которая сообщила, что она набрала последний номер в списке вызовов пострадавшей, к тому же от этого номера значилось более десяти пропущенных вызовов. Девушка рассказала, куда доставили больную, но ничего не сказала ни о ее состоянии, ни о состоянии ребенка.
– Приезжайте, – сказала медсестра, – сейчас я ничего не могу вам сказать. Ее увезли в операционную.
Дальше все было, словно во сне. В кошмарном сне, подобно тем, какие видела Меган. Только теперь без Меган.
Когда ему сообщили о том, что его:
– Жена? – уточнила одна из медработников.
– Да… Нет… – путался Николас. – Мы живем вместе.
– Соболезную вам…
…о том, что его «не жена» скончалась, Николас сперва и забыл спросить о ребенке. Звуки вокруг него перестали существовать, люди словно растворились в пространстве, а всеобъемлющая боль внутри разрывала голову на части.
Когда, как позже оказалось, доктор, поняла, что Николас не слышит ее, поняла, что он не осознает происходящее вокруг него, она дернула его за рукав и сказала:
