– Это еще что, – спустя минуту, находится женин парень; вот сейчас мне действительно интересно, как его зовут, но из всех имен за столом звучит только мое. – У меня рядом закупщики на откатах сидят. Знаю, кто и у кого – поголовно. Вот кто ходит по лезвию бритвы.
– А в чем смысл, если вы перекупы? – интересуется Стас, перехватываю мою мысль; субординация, боже ж ты мой, субординация! – Там же цена вопроса не та.
При чем тут размер интереса? Просто каждый на своем месте хочет ощущать значимость принимаемых им решений и чувствовать себя хоть маленьким, но царьком, которому тащат подношения – в той или иной форме.
– Копейки, но помогает выбирать правильного поставщика, – пожимает плечами женин парень. – Трудно им. И в бюджет закупки уложись, и свой интерес проведи, и «левые» закупочные цены дай – вот это вот все.
– Короче, Склифосовский! – Женя кивком указывает своему кавалеру на тарелку.
– Не переживай, мой гастрит никуда не денется, – смеется тот в ответ.
– Андрей, – крайне серьезным тоном выдает Женя. – Мне кажется, уже хватит.
– Ну-ну, голубки, – прихлопываю в ладоши; ну, наконец-то мне кто-то подарил имя этого бравого парня – я знал, что Женя меня не подведет. – Не время ссориться. Кстати, а вы вообще помните, как подписывался этот контракт, с «Линумом»?
Грамотно свинтив на отвлеченную тему, я избавляю беседу от напряженности. Все же, попытка Жени сменить игривый тон своего жениха на его же смирение выглядела жалко. Как ни крути, слабость женщин усиливается именно тогда, когда они начинают свято верить в свою над нами власть. А я бы еще развел Андрея на название его компании. На всякий случай.
В процессе обсуждения того самого легендарного контракта, ставшего якобы поводом для этого полукорпоративного ужина, я получаю короткое сообщение от Алины и также коротко и без особых эмоций отвечаю на него. Завтра вечером я встречусь с ней. Выходные выбили меня из колеи, и я начал забывать, как она выглядит без картинки в контактах на телефоне. О чем это может говорить? Попросить ее выслать мне свое интимное фото? Почему бы и нет. Так, чтоб подготовиться. Набираю сообщение и оставляю его неотправленным, блокируя экран мобильника.
– Слышали – Сердюкова опять собираются допрашивать, – вставляет свои пять копеек в разговор подруга Жени, которой, судя по всему, уже основательно осточертела личная беседа с Демчуком.
– Как свидетеля, – киваю я, показывая свою осведомленность и в очередной раз забывая донести до рта отрезанный ломтик нежной говядины из тарелки.
– Свидетеля Иеговы? – с усмешкой добавляет Андрей.
– Да, его уже давно надо к лику святых причислить, и дело с концом, – пожимает плечами Женя.
– Ну как, – ее подружка наконец-то находит возможность поговорить со всеми, пусть и на отвлеченную тему. – Там же его Васильева ввела в заблуждение и продала имущество Минобороны за копейки. А она говорит, что все сделки проходили с его руки.
– А че они с этой бабой так суетятся? Посадили вместо министра, и все, – со смесью лени и раздражения предлагает Женя.
– Она освоила три миллиарда с ним напару. Возможно, даже три только на себя, на косметику, – огорченно выдает Стас, который явно остался на вечер либо с собственной рукой, либо с какой-нибудь проституткой.
– Тем более. Вообще все, что было украдено, на нее бы и закинули, – продолжает рассуждать Женя.
– Если ты освоил три миллиарда из казны, ты уже не просто вор, а богатый, уважаемый человек, виновность которого еще надо доказать, – замечаю я. – Презумпция невиновности – штука дорогая.
– Ну, что поделать, – вздыхает Женя и отпивает еще пива.
– А у меня вот бывший прикарманил триста штук на двоих. Или даже на пятерых, не знаю. Теперь все до копейки вытрясут из его и его дружков. Возможно, даже с конфискацией и без ордера, – находит еще и пример из своей жалкой жизни женина подружка.
– Так выпьем же за то, чтобы мы если бы и воровали, то только по крупному, – поднимает свой стакан Андрей.
Всем, в общем-то, плевать, за что пить посреди недели, так что мы молча поднимаем и опрокидываем по несколько глотков. И только Женя как-то напрягается от всех этих реплик ее парня про откаты и воровство. И совершенно напрасно. Она даже не представляет, насколько здесь все завязаны в одном экономическом водовороте, в котором нет невиновных.
– Попомните мое слово – она выйдет или по условному или досрочно. Сукой буду! – шипит Женя.
– Завидовать – нехорошо, – посылает ей короткий воздушный поцелуй Андрей.
Женя клацает на него зубами, словно собираясь укусить. О да, она-то больше всех переживает за то, что кто-то присовокупил себе бабла больше, чем она может себе представить. Но в том, что она, с ее-то хваткой и умением приспосабливаться, на месте миллиардного коррупционера поступила бы только с учетом личных интересов, я не сомневаюсь. Да и вообще – мы все – собравшиеся здесь и сейчас в баре и делающие более-менее серьезные деньги в коммерции, – люди с латексной совестью. Гибкой, легко увеличивающейся и безопасной, как «Contex Forced». И также предохраняющей от нелепых терзаний и угрызений. К черту сомнения. Если есть шанс сменить социальный статус и обеспечить себя на долгие годы вперед, это следует делать. Вопрос лишь в способе и готовности отвечать за последствия. И я, например, беру на себя лишь столько, сколько наверняка готов вынести. А это довольно много, кстати.
С полчаса наша болтовня меняет темы странным, замысловатым образом, и я все чаще молчу и осматриваю бар, прикидывая обороты, которые проходят здесь ежедневно, рассчитывая наценки и ориентировочную стоимость аренды и прикидывая свои шансы открыть нечто похожее, чтобы сгребать деньги с транжир, которым не сидится в своих роскошных апартаментах со стаканом виски и включенной инструментальной музыкой вместо заливания в себя пива под сомнительный саундтрек. Черт, как же я постарел за последние годы! Стал еще осмотрительнее, еще расчетливее. Неужто, семья, дети, стандартный пакет опций – все это уже подобралось ко мне так близко? Ближе, чем Клуб Бодрых Старичков.
– Андрей! – в разгар моих раздумий в атмосферу застолья врывается женский голос.
К нашему мирно гогочущему столику подходит странного, взъерошенного вида девица ниже среднего роста с неудачным мелированием, слишком большими голубыми глазами и носом Умы Турман.
– О, Ксюша. Какими судьбами? – быстро находится Андрей. – Друзья, это моя коллега Ксюша. Ксюша, это мои друзья.
– Пойдем, поговорим, коллега, – предлагаем девица.
– Эм, – Андрей деловито почесывает краешек губ и явно не планирует никуда уходить. – Ты присядь, можешь не стесняясь все рассказать и так. Какой-то форс-мажор?
– Да нет. Все отлично, – дает низкий старт своей истерике Ксюша. – Сидишь, развлекаешься, значит. А я вот все никак не закончу рабочий день, прикинь?
