– Воу-воу, в чем дело? – поднимает руки ладонями вперед Андрей – защитный жест, полный злой издевательской иронии, который женщина в истерике вряд ли простит.
Смекнув, что это касается только двоих, мы все – я, Стас, даже Женя со своей подругой, – тактично уводим взгляды в стол.
– Я так больше не могу работать. Ко мне пришла гора писем по поводу зарплат и увольнений. Я долбилась тебе на телефон и на почту весь день, я не могу решить эти проблемы, и ты – ты, прекрасно зная об этом, сваливаешь из офиса, спуская все на тормозах! – визжит девица.
– И что? – Андрей проявляет равновесие, достойное Ника Валленды. – Займись кадрами. Сориентируйся сама, зачем меня сейчас-то дергать? Завтра и поговорим.
– Я не понимаю тебя, Андрей, – Ксюша с большим глазами увеличивает их еще больше, пыхтит ноздрями и вся прогибается под силой своей же пламенной речи. – Ты слышал о понятии «совесть»? Мне кажется, нет. Полгода я в аварийном режиме, и уже неделю просто не могу уйти с работы, кроме как глубокой ночью из-за твоего скотства. Ты вообще планируешь менять финансовую политику? Или ты считаешь нормальным заставлять людей, которые приносят тебе деньги, жрать «доширак» и ходить в кино раз в пол-года, работая в крупнейшей компании региона, а иногда еще и на это им денег не давать?
– Послушай, милая, я в свое время и реже в кино ходил, – рассудительно отвечает Андрей, вызывая мое искреннее восхищение. – А с совестью у меня все в порядке – до ближайшей проверки у меня все в норме, и все бюджеты согласованы. Оставим это до офиса.
– Я не могу завтра выходить на работу, ты это понимаешь? Да я и сегодня не должна была.
– Да расслабься ты, – смеется Андрей и показывает на стол. – Вот, присядь, выпей пива. Или, может, текилы? Я знаю, ты любишь текилу.
– Будь ты проклят, Андрей. Завтра будешь разгребать сам, – девица разворачивается на каблуках, как оловянный солдатик, и огромными шагами устремляется к выходу.
– А ты не забудь про свой официальный расчет в прожиточный минимум, дорогуша! – вслед ей, все также спокойно выдает Андрей.
Несколько секунд над столом, да и в баре вообще стоит тишина.
– Что это за увольнения, интересно, ради которых стоит так истерить? – находит в себе смелость поинтересоваться Стас.
– Да, чушь это все, – машет рукой покрасневший от внутреннего напряжения Андрей. – Когда я выкидываю ненужного человека из низов, он еще и доплачивает за то, чтобы не оказаться во всех «блэклистах». А тут уже которую неделю пошла истерика из-за принятой давно финансовой политики, и эта дамочка меня все это время донимала. Ну, я и заблокировал ее со всех ее номеров и контактов. Вижу только в офисе, и то редко.
– Ты бы решил этот вопрос, – с понимающей ухмылкой советую Андрею.
– Как она меня нашла, интересно? – задумчиво бормочет он.
– Кто-то из твои дружков сориентировал, не? – предполагает Женя.
– Черт. Рогозин, наверняка. Я ему говорил, в каком районе буду. Придется ему сломать табло, – вздыхает Андрей и отпивает еще пива.
После этой сцены Андрей, который жарит Женю, окончательно приписывается мной к элитному Клубу Обладателей Латексной Совести. Но что поделать – капитализм подразумевает не только высокий уровень развития, но и необходимость избавляться от лишних обязательств на пути этого развития. Иногда идол стабильности требует жертвоприношений из простолюдинов, как дерево свободы – крови тиранов и патриотов. К счастью, уже спустя несколько минут все дружно забывают об этом неприятном инциденте, и мы снова болтаем о своем, продолжая ужин в узкой компании своих людей. Даже подруга Жени, ощутив себя участницей нашего элитного клуба, не ассоциирует себя с теми ребятами, которые сейчас последний в месяце «доширак» на троих доедают. Вот это и называется – нематериальная мотивация персонала.
– Ребят, не в обиду никому будет сказано – по мне, так специальность «маркетинг» в институтах пора закрывать, – подняв руку для привлечения внимания, заявляет Андрей.
– Почему это? – возмущается Стас; ну, а как еще – наш магистр – рьяный сторонник строгого наличия формальной «корочки» в приложениях к резюме; куда бы он без нее сунулся?
– Большинство маркетологов, которых я вижу – это ребята, пять лет учившие, как управлять рынком и манипулировать потребителем для того, чтобы, сидя в офисе, составлять однообразные рекламные планы и писать презентационные тексты с орфографическими ошибками и описками.
– Вот тут я согласен, – тыкаю пальцем в Андрея, уже сейчас искренне поддерживая его позицию. – Человека, которому платят за слово и мысль и который слово и мысль не уважает, нужно заставлять работать дворником до тех пор, пока не осознает, что к чему.
– Оставьте маркетинг профессионалам, Эдуард Юльич, – едко улыбаясь, подшучивает Женя.
– Старый грязный беспринципный коммерс тебя уже не возбуждает? – возможно, немного перегибаю палку, но вообще – пошли они все! – босса надо уважать даже в баре.
Спустя какое-то время, еда заканчивается, и мы продолжаем заливаться пивом, а, следовательно, растет всеобщая расслабленность. Это подходящий момент, чтобы попытаться выковырять негатив из душонок подчиненных. Вилку – налево, нож – направо – и погнали разделывать их тушки.
– Стас, а тебе никогда не хотелось дать в табло Главному? – нахожусь я с новой, крайне резонансной темой.
– Да нет, а что? – Стас отвечает, как робот, едва не раньше, чем прозвучал вопрос.
– Тебе хотелось? – хихикает Женя в мою сторону.
– Не, речь не о том, – махаю пальцем почти перед ее носом.
– Да ну, он такой…ммм… тактичный, вежливый. Что даже удивительно для человека его волевой хватки, – неопределенно выговаривает Женя, которая уже начала «плыть».
Я мог бы рассказать тебе про эту вежливость и интеллигентность, Женечка. Мог бы рассказать о временах, когда эта вежливость помогала эффективнее совать паяльник в жопы его жертв. О временах, когда наш общий босс был рэкетиром и о том, как завязал – после того, как его брата грохнули из-за территориальных разногласий представители оборзевшей на тот момент кавказской диаспоры. Он быстро адаптировался в «нулевые», поднял одну фирму, продал, основал другую, снова продал – разумеется, кинув по дороге на бабки немало терпил, – и потом уже выстроил «Дриминг Трейд». И производства купил он тоже по интересной схеме, но who cares now? Причем, все это я знаю не только от него, но и от его старых друзей. Нынешних бизнесменов, счет времени, проведенного с которыми у меня идет уже на многие часы, а то и на дни – преимущественно, не в деловой обстановке, а в загородных саунах с недешевыми проститутками, подход к которым я, повторюсь, совершенно не разделяю.
– Согласен, – говорю вслух и отпиваю пива. – За Сергея Борисовича, – отпиваю снова, глоток посолиднее.
А уж в то, что Женя никогда не хотела применить силу к кому-либо вышестоящему я вряд ли поверю. Только при мне дважды из ее рук коробки-сэмплы для pack-shot'ов летели в голову фотографов, дизайнеров и прочих. Как-то раз, по слухам из отдела рекламы, она швырнула в лицо сисадмину свою беспроводную мышь за двести долларов. В общем-то, в связи с этим в маркетинге «ДримингТрейд» с Женей не очень любят спорить, зная о ее склонности к насилию. Не лишним будет повториться, что это тоже указывает на величину яиц Жени по сравнению с вишневыми косточками Стаса.
