– Ясно.
– Не торопись.
– Понятно.
Все, больше я ничего от него слышать не желаю.
Слышать?
Черт, он ведет мою машину! Глюки не умеют водить машину!
По крайней мере, мою – точно.
– Ты, кстати, ничего про моего приятеля Миху не знаешь? – устало интересуюсь я. – Как найти этого урода?
– Он не подчинен силам керешкедоков, – мотает головой Таначадо. – У меня нет информации.
– То есть? Он тоже торгаш, это точно.
– По ошибке. Это ненадолго. Скоро он вернется в свой поток илетерр.
Замолкаю на несколько секунд
– Ты не вписан в мою страховку, – говорю зачем-то.
– Разумеется. У меня и прав нет.
– А если гайцы?
– Ничего страшного, – хитро улыбается Таначадо. – Они тоже служат керешкедокам.
Парни с шиномонтажа на Полевой-Сабировской работают довольно оперативно, но я умудряюсь успеть нервно посмотреть на часы не меньше двадцати раз, прежде чем резина оказывается перетащена с запасного диска на основной.
– Но Вам все равно придется менять это колесо, – бодро докладывает мастер шиномонтажа. – Старая порезана наглухо, даже ремонт боковых порезов не пройдет, а у этой рисунок другой и изношенность, и системы устойчивости…
– Боже, это и кретину понятно. Сколько?
Рассчитавшись и не обращая внимания на косые взгляды мастера и его суетливого помощника, я сажусь в «ауди» и рывком вылетаю в сторону офиса. Уже остановившись на первом неудачном светофоре, я понимаю, что стоит мне убрать руки с руля и кулисы – и они тут же начинают жутко трястись.
Неконтролируемо.
Избегая нежелательных контактов с директором и, наоборот, выискивая взглядом Воробьева, чтобы вломить ему по первое число – просто за собственное опоздание, за сломанную, как и неделю назад, кофеварку, за пробку перед поворотом на бизнес-центр, – я пробираюсь в свой кабинет и обнаруживаю, что меня уже поджидает главный закупщик компании. Гена Свердлов. Стареющий полудурок, обладающий значительным опытом работы в советско-российской торговле и слишком хорошим знакомством с генеральным. С утра вешает мне на уши что-то про эффективные прямые продажи продукции завода в Ленобласти. Типа, он понял что какие-то там затраты необоснованно уводят пол-процента из полезного оборота, и ему нужны полномочия по работе с выходным контролем, чтобы решить вопрос.
Важно отметить, что закупщик головного офиса в нашем случае – персона контролирующая, а не занимающаяся реальным выбиванием процентов от поставщиков сырья и оборудования. Заводы находятся на самозакупке по всем сегментам – от сырья до запчастей, и используют они лишь строгие рекомендации, исходящие из того, кто из поставщиков на конкретный момент договорился с центральным офисом. Но что еще важнее – чтобы оправдать эту самостоятельность – а точнее, чтобы она не переросла в самоуправство, – заводы рублем отвечают за каждое неверно принятое решение. Не выполнил план по браку сырья – не вложился хотя бы сотой долей процента, пусть даже не из корыстных намерений, – штрафуем весь завод – от директора до уборщицы. Причем легально, согласно допсоглашения к трудовому договору, что нынче редкость. Пара таких примеров, как правило, здорово отрезвляет даже самый порочный коллектив, и воровать начинают гораздо осторожнее, с запасом остатка. Причем, если тот же закупщик завода вообще ни при чем, а виноват проворовавшийся мастер смены, наибольшая финансовая потеря постигнет менеджера, а не работягу. Что мотивирует менеджмент по три шкуры спускать с тех, кто по дороге домой положил в сумку лишнего. Практика контроля только сверху не дает и доли того же эффекта.
Таким образом, наш питерский закупщик – всего лишь персонаж, который закупает в Синявино курицу для завода в Ленобласти, которое является крошечным кусочком экономики «Дриминг». А основная масса производства вполне обходится и без его ведома, отчитываясь чисто номинально по факту расходов за периоды и кредиторской задолженности. Зато в ведомство закупщика входит выклячнчивание машин у логиста и денег у финансистов на закупки. Работенка не самая благодарная, зато непыльная.
– Хорошо, я обсужу этот вопрос с генеральным, – пытаюсь как можно быстрее отстреляться от Свердлова.
– Но я полагался на твое решение, Эдик, – тонко попадает в прослойку между уважением вышестоящему и простительным панибратством по возрасту Свердлов.
– В чем полагался? Я не планирую брать на себя ответственность за твои реформы, – сразу ударяю в лоб. – Мне это вообще на хрен не сдалось, понимаешь?
– Ладно. Пойду к Борисычу, – скрипнув зубами, Свердлов встает из самозахваченного кресла и уходит, слегка прихлопывая дверью.
Хотя, я уверен, он хотел бы хлопнуть гораздо громче.
Дабы не тратить время попусту, решаю присутствовать на докладе промо-группы Жене. Женя несколько не в духе, и неудачно нанесенный тональник сдает ее местами нездоровый цвет лица.
– Как оно? – проявляю вежливость.
– Блевала пол-ночи, – вздыхает моя любимая заместительница. – Мой решил, что я беременная. Заставил утром сделать пачку тестов.
– Не предохраняетесь чтоль? – с усмешкой спрашиваю, будучи готовым к ответному удару.
– Смешно, пиздец, у меня аж по ногам потекло, – огрызается Женя и дает команду на старт.
На экране проектора – видео с прошлой недели, итоговые версии с корректурами. Просматриваю все, машинально давая Жене, которая зубоскалит и издевательски запрашивает разрешения на каждый шаг, команду продолжать – чутье подсказывает мне, что все исправлено, да и было-то не так уж плохо.
А ведь это всего лишь реклама полуфабрикатов из куриных грудок. Почему так сложно? Где здесь этот полет, этот…
– Красиво летит, – говорит кто-то.
– Полет курицы, – звучит другой голос.
– Чего? – почему-то вопрошает у меня Женя.
Это снова я сболтнул. Это Сашина реплика. Но сейчас его здесь нет.
– Ничего. Дальше.
Странная, глупая фраза не выходит из головы и оказывается под стать почти каждому ролику.
В какой-то момент, я фокусируюсь и начинаю следить за происходящим на экране и звучащим из динамиков.
«Иногда устаешь летать, ничто не радует, жизнь кажется серой и унылой. Но тут приходит…»
«…героин!..водка!..амфетамин!» – продолжаю я мысленно.
Но там речь идет о легком образе жизни. Не готовь, не парься – просто швырни в микроволновку наши полуфабрикаты, и даже не потолстеешь. Может быть. Ну, разве что чуть-чуть.
Черт, он ведет мою машину!
Я снова отвлекаюсь. Все это не к добру. Что-то начинает перехватывать власть над моей жизнью. Но если я, не дай боже, кому-то расскажу об этом, меня сразу упекут. Может, дать побольше денег какому-нибудь частному психиатру – пусть покопается в моей башке. Но если быть до конца откровенным с самим собой – я не уверен, что все это просто иллюзия. Я вообще с трудом понимаю – реальность вокруг или сон.
